|
Ева Гончар
|
 |
« Ответ #292 : 28-Ноября-2017 21:30 » |
|
Глава 17. СЕРЕБРЯНЫЕ ВЕЩИ
До постели Майя добралась в полуобморочном состоянии. Перед тем как лечь, она съела большую порцию чего-то очень горячего и очень мясного — только это и задержалось в памяти в промежутке между разговором с Артёмом и засыпанием. Она не помнила даже, как включила будильник, который успешно разбудил её в восемь. Четырёх часов сна, разумеется, не хватило, чтобы полностью восстановить силы, но дееспособность вернулась — а с ней и способность испытывать эмоции. От вида собственной спальни в жиденьком свете октябрьского утра Майе стало так тоскливо, что она застонала в голос.
Всё здесь было, как обычно. Воздух из форточки шевелил светлую портьеру с тонким цветочным рисунком. Тускло поблёскивали деревянные завитки на спинке кровати. На большой картине в изножье млели от зноя васильки и маки. Полосатая фланелевая рубашка Вадима, которую он не любил убирать в шкаф, висела на стуле у туалетного столика. Рубашка эта — символ обыденности и домашнего уюта — Майю доконала: болтается тут, зараза, как ни в чём не бывало! Как будто жизнь не встала внезапно с ног на голову и уже никогда не вернётся в прежнее положение.
Но раскисать и сегодня было решительно некогда. Майя поспешно поднялась, привела себя в порядок и отправилась на кухню за глотком кофе. Потом надо будет разбудить Анюту и её друга и браться за работу. От мыслей о второй своей дочери Майя, как могла, старалась отстраниться. Получалось, конечно, плохо — изнурительный страх за Татьяну был Майиным постоянным спутником, толкал её под руку, нашёптывал: «Позвони! Позвони своим, скажи, что у тебя похитили дочь! Пускай её немедленно найдут и привезут домой!» Но поддаваться ему, зацикливаться на нём было нельзя. До вечера пятницы ещё есть время, и есть ещё шанс обойтись без полиции. Майя понимала, что никогда не простит себе, если Таня угодит под следствие только потому, что её трусиха-мать этого шанса не использовала.
Кухня встретила Майю ярким светом, букетом приятных утренних запахов и шумом кофе-машины. У плиты хлопотал Артём, облачённый в пёстрый передник домработницы Румии. Майя не то чтобы забыла о госте — ночная сцена относилась к разряду незабываемых! — она о нём просто не думала. Вчерашний день принёс ей слишком много сюрпризов; признание Артёма стало всего лишь пунктом в списке, притом не первым по важности. Вины из-за этого она не чувствовала, но почему-то всё равно испытала укол стыда, поймав себя на равнодушии.
— Доброе утро, Артём, — проговорила Майя со всею мягкостью, на какую сейчас была способна.
— Доброе утро, Майя Михайловна, — обернувшись к ней, хмуро отозвался он. — Скоро будет завтрак.
Судя по запавшим щекам и кругам под глазами, Артём даже и четырёх часов сегодня не спал. Испуганно и выжидательно посмотрев на хозяйку дома, он возвратился взглядом к плите, на которой шкворчала Майина любимая сковородка. Пошевелил в ней что-то — и поинтересовался:
— Подумали?..
Майя не сразу сообразила, о чём он спрашивает, но у неё хватило такта не уточнять.
— Подумала. Оставайтесь. Ваша помощь мне понадобится.
Артём уронил лопатку, стукнувшую о край сковородки.
— Вы серьёзно?!
— Абсолютно. Сейчас мы позавтракаем, и вам придётся кое-куда съездить. Только сперва я должна буду убедить Анюту ввести вас в курс дела.
Он снова повернулся к Майе, и она поразилась тому, сколь явно изменилось его лицо — напряжение ушло, глаза прояснились, и даже круги под ними как будто исчезли. Похоже, остаток ночи бедный парень думал только о том, что утром будет выставлен за порог.
— Я рад, — просто сказал он и улыбнулся счастливой и беззащитной улыбкой.
Майя села за стол и через пару минут обнаружила перед собой чашку кофе и тарелку с закрытым горячим бутербродом, по бокам которого виднелись ломтики поджаренного мяса и листочки зелени. Артём скинул фартук и устроился напротив. Ни кофе, ни бутерброда он себе не приготовил.
— А вы? — удивилась Майя.
— А я пока не хочу. Я обычно мало завтракаю.
Она покачала головой.
— Это совсем не дело, Артём. Давайте-ка, поешьте. Нам предстоит очень сложный день.
Он послушался — он вообще всегда её слушался, только прежде она не замечала. Налил себе кофе, положил на тарелку мяса, хлеба и листьев салата и вернулся за стол. Но есть всё равно толком не ел — сидел, подперев рукой голову, и наблюдал, как расправляется со своим завтраком Майя. Карие глаза сияли.
А потом он вдруг заявил:
— Чувствую себя последним эгоистом.
— Это ещё почему? — не поняла она.
— У вас проблемы, Майя Михайловна. А я, вместо того, чтобы переживать вместе с вами... То есть я переживаю. Я всё сделаю, чтобы помочь вам их решить. Но я при этом счастлив, как дурак. Раньше у меня единственное, что было — ваши фотографии и архив с камеры во дворе. А теперь я не только вижу вас наяву — теперь мне ничего не нужно от вас скрывать. Как будто миллиард в лотерею выиграл, понимаете?
Она лишь вздохнула в ответ и приложила палец к губам: «Не забывайте, здесь превосходная слышимость!»
— Простите! — прошептал Артём и примолк.
Что она могла ему сказать? Напомнить, что она замужем и по возрасту годится ему в матери? Человек, который минуту назад сообщил, что девять месяцев довольствовался записями с камеры видеонаблюдения, только плечами пожмёт: «Я знаю!» — и продолжит смотреть на неё так, как сроду никто не смотрел.
Красивая женщина, к мужскому вниманию Майя привыкла с ранней молодости. Но в этом внимании всегда сквозила отчётливая нота самолюбования. Мужчины воспринимали её как ценный приз, охотничий трофей, живое подтверждение собственной крутости. Таким был Вадим; такими были те двое, с кем она встречалась до него. С тех пор как она вышла замуж, по-настоящему настойчивых поклонников у неё не бывало — аура верной жены ощущалась за версту. Но даже в неловкой галантности коллег было гораздо больше желания показать, что они тоже не лыком шиты и умеют вести себя с дамами, чем личного интереса. У Артёма же в центре Вселенной находилась сама Майя, а не его неотразимая персона — теперь, когда с него слетела напускная беспечность, не видеть этого было невозможно. Как к этому относиться, она пока не понимала — но откровенное обожание в его взгляде неожиданно согрело ей сердце.
Закончив завтракать, она пошла будить ребят, Артём же занялся новой порцией бутербродов и кофе. После выматывающего дня Анюта и Игорь спали без задних ног — даже позы остались теми же, в каких они заснули. Проснулись, однако, быстро — расталкивать не пришлось — и сразу всё вспомнили. Анюта была очень тихой и грустной, но плакать больше, вроде бы, не собиралась. Игорь рвался в бой — хотел сию же секунду включить ноут и заняться вычислением автора видео.
— Сначала умываться и есть, — распорядилась Майя, — потом уже всё остальное.
Анин друг умчался в ванную, а Майя присела рядом с дочерью, взъерошила ей волосы, погладила по руке.
— Дружочек, у меня к тебе большая просьба.
— Какая, мам? — насторожилась та.
— Нам сегодня предстоит разбираться, что случилось с твоей сестрой. Многое мы, конечно, сумеем сделать из дома. Но кто-то должен будет съездить в музей и выяснить всё, что только можно, об этом медальоне. Вы с Игорем слишком юные, с вами не захотят разговаривать. Мне вообще не стоит там показываться. Вдруг шантажист «пасётся» в музее и знает меня в лицо? Я думаю, он специально подгадал момент, когда ни меня, ни вашего отца не должно быть дома — и как он отреагирует на моё возвращение, неизвестно.
Анюта кивнула:
— Мы с Игорем тоже подумали... что он специально.
— А вы случайно не подумали, кто из ваших знакомых мог узнать про наше отсутствие?
— Да все могли, — призналась она. — Мы же у нас хотели зависнуть после фестиваля. Вчера всё отменили, сказали, что я заболела.
— Ладно... я и не надеялась найти этого гада так легко. А что касается поездки в музей, остаётся один Артём. Он хороший парень, я ему доверяю, и он согласен нам помогать. Но для этого, котёнок, он должен узнать хотя бы часть истории. Пожалуйста, разреши мне ему рассказать.
Анюта уселась, насупившись, подтянула на себя одеяло. У Майи наготове было множество слов, чтобы предотвратить истерику и убедить дочку согласиться. Но, к счастью, слова не понадобились — здравый смысл возобладал и без них.
— Ладно, — проговорила Анюта, поразмыслив. — Про музей давай расскажем. Только, ради Бога, пусть он не смотрит видео!
— Он не будет смотреть, — пообещала Майя, безмерно радуясь тому, что удалось обойтись без уговоров и слёз.
Пока ребята завтракали, Майя аккуратно, без лишних деталей, ввела Артёма в курс дела. Он слушал, кивал, задавал вопросы по существу, ненужного любопытства не выказывал — а о том, что его отправят в музей, догадался сам.
— Я понял: мне нужно выяснить, правда ли этот медальон пылится в запасниках, никому не нужный, или представляет художественную ценность, пытался ли кто-нибудь его выкупить и если да, то кто, — просуммировал Артём, выслушав Майины объяснения. — Но кто согласится говорить об этом с человеком с улицы?
— Проще сказать, кто не согласится: ни директор, ни администратор музея до общения с простыми смертными не снизойдут, — хмыкнула Майя. — Вам понадобится кто-то рангом пониже. Представитесь агентом немецкой семьи, заинтересованной в покупке медальона...
— Назову какую-нибудь распространённую фамилию, например, Шмидт, — подхватил Артём и прикусил язык — должно быть, он, как и Майя, вспомнил «Сергея Кузнецова», с чьей помощью они вышли на доктора Федюхина.
«А скоро мне опять придётся искать временщика — на этот раз, человека, которому наплевать на репутацию академии!..» — осознала она. Была какая-то злая ирония в том, что придуманная влюблённым мальчиком игра в детектив трансформировалась в настоящее расследование с непредсказуемым финалом.
— Пусть будет Шмидт, — согласилась Майя, зябко поведя плечами. — Скажете, что пришли с деловым предложением, назовёте цену... мы глянем сейчас в каталогах, сколько примерно стоят подобные вещи. Послушаете, что вам ответят, дальше будете действовать по ситуации.
— Я, кажется, знаю, к кому там обратиться, Майя Михайловна! — вмешался Игорь. — У них имеется отдел госзакупок. Кто покупает вещи для музея — тот ориентируется и в ценах, и в содержимом фондов.
— Отличная мысль, Игорёша, — с благодарностью подхватила Майя, не особенно разбиравшаяся в музейной кухне.
Через полтора часа, ушедших на сбор информации об антикварных серебряных медальонах, вооружённый подробными инструкциями Артём отбыл в Музей старых мастеров, и наступило время снова обратиться к видео.
— Но сначала, — рассудила Майя, — неплохо было бы раздобыть список всех, кто собирался ехать на турбазу.
— Всех преподов? — уточнил Игорь.
Анюта сидела на своей кровати, обхватив руками колени, молчала и старалась выглядеть незаметной. Перспектива пересматривать «клёвый фильмец» её совершенно не радовала.
— И студентов тоже, — ответила Майя. — Если, конечно, такой список существует.
— А студентов зачем? Вы же сказали, снимал кто-то из преподов.
— Снимал — да... Но вот с кем Татьяна провела ту ночь...
— По-вашему, это имеет значение?
— Это имеет значение, Игорюха, — решилась подать голос Анюта. — И я думаю, что имеет! Танька впервые в жизни тогда не раскололась, где она была и что делала.
— Вот-вот, — вздохнула Майя. — Мне тоже кажется, что с тем, кто... сбил её с толку, Таня сошлась в ту самую ночь. И тогда этого персонажа почти наверняка нет в той части видео, где нет твоей сестры — она ушла вместе с ним от костра, точно так же, как ты ушла с Игорем, или встретилась позже где-то на базе. Наша задача — просмотреть всю запись целиком и вычеркнуть непричастных. С оставшимися будем разбираться отдельно.
— Список... список... — Игорь почесал макушку. — У Черники, наверное, есть. У Ленки Черниковой из профкома. За поездки обычно отвечает она. Я напишу ей, может, пришлёт.
Что он наплёл «Чернике», осталось неизвестным, но вскоре внушительных размеров таблица с данными тех, кто планировал ехать на турбазу, уже была у него. В таблице, правда, не отметили, кто из планировавших потом передумал — но вряд ли их было слишком много.
Несмотря на то, что видеосъёмка была популярным хобби в академии, оператор нашёлся на удивление просто. Из нескольких десятков преподавателей, приехавших на праздник, только трое не засветились на видео в начале вечера. Зато все трое мелькали на фотографиях в момент своего приезда. И только один — благообразный пожилой мужчина с тонким нервным лицом и аккуратной белоснежной бородкой — тащил на себе объёмистую сумку и продолговатый чехол, отлично подходящий для штатива.
— Семён Семё-оныч!.. — с сильнейшим недоумением в голосе протянул Игорь, когда поиски завершились.
— Не Семён, а Александр Семёнович Серебряный, завкафедрой скульптуры и композиции, — объяснила Анюта.
— И что он за человек? — спросила Майя, которую, в отличие от Игоря, совсем не удивило, что обладатель кроткой, интеллигентной наружности оказался тайным сластолюбцем.
Анюта и Игорь переглянулись.
— Нормальный он человек, — сказал Игорь. — Вежливый очень. И работы у него — супер.
— Нормальный он, — поддержала Анюта, но насупилась, о чём-то задумавшись.
— С кем он живёт? Семья у него имеется? Есть идеи, кто мог умыкнуть у него запись? — Майя искала, за что бы зацепиться, однако насчёт ответа не обольщалась.
Игорь развёл руками:
— Жена вроде есть. Я точно не знаю... но не она же воровка!
Никаких идей у него не было.
Аня промолчала. Она шевелила губами и загибала пальцы, словно занималась подсчётами, и чем дальше, тем более мрачной становилась.
— Котёнок, ты что-то вспомнила? — не выдержала Майя.
— Вспомнила, — крайне неохотно ответила дочка. — И мне оно страшно не нравится.
— Говори давай, Аська, — проворчал Игорь. — Можно подумать, от нас кто-то ждёт приятных воспоминаний.
Продолжение следует...
|
