Соблазн осенних акварелей [закончено]

[Ева Гончар]

«Ага! — обрадовалась Майя, — выходит, маскарад предназначен не для меня, а для Аллы!» Досматривать сценку она не стала, пожалела Артёма — тет-а-тет с управляющей «Приюта в поднебесье», определённо, не доставлял ему удовольствия. То ли он отдавал себе отчёт, что она фальшивит, и, в таком случае, мог с равным успехом испытывать неприязнь к ней — и злиться на самого себя за неуместное к ней влечение. То ли принимал всё за чистую монету и, ничего не чувствуя к «бедной влюблённой девушке», пытался смягчить ситуацию. Короче говоря, версий происходящего у Майи было несколько. Но для того, чтобы выбрать верную, требовалось сначала понять, осознаёт ли Артём, что Алла морочит ему голову — и, к счастью, выяснить это без лишних ухищрений можно было у него самого.

Убедившись, что мобильный Аллы лежит так, как был ею оставлен, Майя вышла из дома и, спускаясь с крыльца, объявила, что уже достаточно отдохнула и хочет заняться тем, за чем приехала — полюбоваться на Аллино детище и поснимать цветочки. Следующие полчаса она не без приятности бродила между клумбами, слушала Аллу, сыпавшую названиями сортов, и, действительно, фотографировала. «Что называется, почувствуйте разницу, — иронично думала Майя, наблюдая за раскрасневшейся от восторга, сверкающей глазами Аллой. — Будь она моей подружкой, я бы непременно ей посоветовала избегать разговоров о цветоводстве с мужчинами, которых она собирается обольстить!»

Когда экскурсия закончилась, Алла опять предложила пообедать. Артём посмотрел на Майю, та повела подбородком: решайте, мол, сами! — и он отказался, сославшись на дела. В том, что он откажется, Майя не сомневалась — терпение у молодого человека было на пределе. И они пустились в обратный путь.

До ущелья ехали молча. Артём смотрел вдаль и думал о чём-то своём, лицо у него было измученное. Майя прикидывала, как выстроить разговор. Перво-наперво, пожалуй, нужно разобраться с тем, как он относится к Алле… а потом уже делиться информацией, полученной из её телефона.

— Дождь будет, — прерывая молчание, проговорил, наконец, Артём. — Смотрите, какие тучи!

Небо над горами, действительно, начинало темнеть.

— Как думаете, успеем доехать? — отозвалась Майя.

— Успеем, если нигде не задержимся, — пообещал он. — Вообще-то я думал показать вам наше с Аллой строительство… горнолыжная трасса у наших гостиниц будет общая — я, кажется, говорил…

— Говорили.

— Но, наверное, сегодня мы туда уже не поедем.

— Конечно, не поедем. Давайте поторопимся… у меня не ни малейшего желания промокнуть под дождём.

Верховая прогулка, на поверку, оказалась делом довольно утомительным, да и общение с Аллой сил не прибавило. Но признаваться в том, что устала, Майя не захотела.

Они немного увеличили скорость. Лошади словно только того и ждали; они казались встревоженными — должно быть, чуяли приближение непогоды. Артём и Майя помолчали ещё с минуту — и заговорили одновременно.

— Ну как, Майя Михайловна, удалось что-нибудь выяснить? — поинтересовался он.

— Много ли вам известно об Алле, Артём? — поинтересовалась она.

Оба засмеялись, а потом Майя попросила:

— Давайте, вы первый мне ответите. У меня есть, что вам рассказать, но не хватает информации, чтобы делать выводы.

— Сомневаюсь, что от меня будет много пользы… но что бы вы хотели узнать?

— Да всё, что угодно! Кто она такая, эта Алла? Откуда взялась, как попала в «Приют в поднебесье»? Сколько ей лет, есть ли у неё семья? Я понимаю, что она из породы женщин, которым до пенсии «двадцать пять»… но раз у вас общий проект, вы, разумеется, видели её документы.
 
— Разумеется, видел, — Артём улыбнулся и пожал плечами. — Ей тридцать три, она в разводе, детей у неё вроде бы нет. Фамилия Стефанюк…

— Стефанюк, угу, — Майя кивнула, запоминая.

— Родилась и выросла в Липецке. Где-то там же училась… но где именно и на кого, я без понятия.

— И каким же ветром Аллу из Липецка занесло в Абхазию?

— Хм. Я, конечно, свечку не держал… но, мне кажется, хозяин «Приюта» — её любовник. Он её к себе и пристроил.

— Любовник? В самом деле? — внимательно глядя на Артёма, переспросила Майя.

— Свечку не держал, говорю же, — равнодушно повторил он. — Но зная Аллу… я бы очень удивился, если бы оказалось, что это не так.

 «Не врёт, — заключила она. — И ему, действительно, наплевать, что у Аллы есть любовник».

— Как зовут хозяина?

— Давид Царгуш. Насколько мне известно, «Приют» не единственный его отель. Сам я Царгуша этого вблизи никогда не видел. Незачем было... у Аллы есть доверенность на ведение всех дел — у меня такая же.

Давид Царгуш. Ясно. Нужно будет навести справки о нём и об Алле, оставила себе зарубку в памяти Майя. И решила спросить напрямик:

— Артём, она вам нравится?

— Кто? Алла?! — от изумления он дёрнул на себя уздечку, заставив Гучара резко притормозить и недовольно тряхнуть гривой.

— Алла. Не понимаю, чему вы удивились… Она вас так обхаживает, — заметила Майя с усмешкой.

— Достала она меня своим обхаживанием, честное слово! — пожаловался Артём. — Какого чёрта ей от меня нужно?!

— Что значит, какого чёрта? — продолжала Майя подначивать. — Может, она в вас влюбилась?

— Влюбилась она… два раза. Как же. Такие, как она, влюбляться не умеют. У них калькулятор вместо сердца.

— А если допустить, что всё-таки влюбилась?

— Я бы тогда застрелился, честное слово, — проговорил он зло. — Она совершенно не в моём вкусе.

«А какие девушки в вашем вкусе?» — рвалось с языка у Майи, ибо вопрос о том, кем увлечён сам Артём, так и оставался открытым. Но она себя осадила: «В конце концов, какая мне разница? С чего вообще я решила, что его любовь как-то связана с теми событиями, из-за которых он меня сюда позвал?» И спросила его о другом:

— Но если Алла вам несимпатична, почему же тогда вы терпите её... излишнее внимание? Почему не объясните, что не собираетесь с ней сближаться?

Артём поморщился.

— Намёков Алла не понимает. А сказать ей об этом в лоб — значит, разругаться. Нам ещё работать вместе, Майя Михайловна. Вот закончим трассу, тогда и... Хотя тогда, я надеюсь, мы и так перестанем встречаться.

«И нам вообще не понадобится выяснять отношения!» — мысленно закончила за него она. Была в его словах какая-то едва уловимая странность. Нет, он по-прежнему не врал. И в том, что он предпочитал ждать, пока проблема рассосётся сама собой, вместо того чтобы заниматься её решением, ничего неожиданного не было. Такое с ним иногда случается, зимой Майя была тому свидетелем. И всё-таки, всё-таки... Артём взрослый мужчина, а не подросток, которого впервые в жизни пытаются охмурить. Сложно поверить, что он не сумел бы придумать, как удержать Аллу на расстоянии — и при этом с ней не поссориться. Не придумал — значит, не захотел, резюмировала Майя. Ей вдруг показалось, что совсем недавно она уже сталкивалась с чем-то похожим... но сообразить, с чем именно, она не смогла.

Главное Майя, в любом случае, поняла. Ни симпатии, ни влечения к Алле Артём не испытывает, тайной связи с нею у него нет, а значит, информацией, добытой в Аллином телефоне, можно с ним поделиться прямо сейчас, не устраивая дополнительных расследований.

— Ладно, — после недолгой паузы произнесла она. — Теперь я расскажу вам, что узнала. То есть сначала мы должны кое-что уточнить... давайте на минуту остановимся.

Они остановились, и Майя продиктовала Артёму переписанные номера, чтобы проверить, знакомы ли ему их владельцы. Её догадки подтвердились: «Усатая» оказалась Мадиной, а «Пупсик» — Павликом.

— А знаете, какое прозвище она дала вам, Артём?

— Какое?

— Прынц!

Он фыркнул:

— Прынц. Ну надо же! Так что там с Мадиной и Павликом?

— Судя по переписке, — сообщила Майя, — Мадину Алла регулярно пытается переманить к себе. Обещает «сказочные» условия и карьерный взлёт.

— Вот засранка! Алла засранка, имею в виду. И что Мадина?

— Пока отбивается. Но Алла, как вы верно заметили, намёков не понимает — и надежды не теряет.

Артём покивал, нахмурившись.

— А Павлик?

— А с Павликом, Артём, она спит.

Выражение его лица стало брезгливым.

— Я так и думал. Когда он приехал, я сразу ему сказал, чтобы не смешивал работу и личную жизнь. Он мне, конечно: никогда и ни за что!..

— ...Но он из тех, кто с энтузиазмом соглашается на всё, что угодно, а потом втихушку делает по-своему, — подхватила Майя.

— Вы абсолютно правы.

У неё было много вопросов касательно Павлика и его присутствия в «Сердце гор», и она примолкла, раздумывая, с которого начать.

На ущелье неумолимо наползали низкие рыжевато-серые тучи. Грозовой мрачности в них не было, но дождь они сулили однозначно. Порывами налетал прохладный ветер.

— Греметь не будет, — подтверждая Майины ощущения, обронил Артём. — Но будет очень мокро.

Они находились в том самом месте, где дорога резко уходила в сторону, огибая нагромождение камней. Майя хотела предложить Артёму после поворота ещё прибавить скорости. Но в этот момент оттуда, из-за поворота, донёсся неровный, кашляющий звук мотора. Дальнейшее произошло так стремительно, что потом, когда всё закончилось, вспомнить подробности ей не удалось.

Артём издал предостерегающий возглас и жестами показал, что нужно освободить проезд — отодвинуться к дальней от обрыва стороне дороги. Майя попыталась выполнить указание, и то ли сама перепутала поводья, то ли Аира перестала её слушаться — но лошадка, как вкопанная, замерла на месте. Последнее, что запомнилось ясно: как из-за поворота вырулил драндулет самого нелепого вида — нечто вроде трактора, спереди у которого были подвешены два сиденья от детской карусели, а сзади гремел и постанывал самодельный прицеп. Аира шарахнулась, но не туда, где уже стоял Гучар, а к самому краю обрыва.

Майя чуть не вылетела из седла, заорала от ужаса, выпустила уздечку и обеими руками уцепилась за лошадиную шею. Перед глазами упала сизая пелена, в ушах зашумело. Что произошло после этого, так и осталось неизвестным. Может, она сама сумела удержаться и подождать, пока лошадь успокоится. Может, подоспел на помощь Артём. В голове у Майи начало проясняться в тот момент, когда её вытаскивали из седла — как тот самый мешок с мукой, своему несходству с которым она так радовалась в начале прогулки. И руки, и ноги, и даже спина были ватные.

Повиснув на плече у своего спутника, Майя слушала, как удаляется, громыхая, драндулет, как ржёт тихонько позади неё Аира, и думала о том, что прошла на волосок от гибели. Силы возвращались. Почувствовав, что может стоять самостоятельно, Майя попыталась отодвинуться — но не сумела. Артём так крепко прижимал её к себе, что ей стало больно. Она зашевелилась, пытаясь высвободиться, повернула голову, взглянула на него и обнаружила, что бледнеть он умеет ничуть не хуже, чем краснеть. Лицо и шея у него были белыми до синевы, веки опущены, на лбу блестела испарина.

— Какой вы пугливый, Артём, — как могла небрежно проговорила Майя, чтобы разрядить обстановку. — Ничего бы со мной не случилось, лошадь же не самоубийца — сигать с обрыва!

Сказала — и замерла с ощущением дежавю. Артём вздрогнул, распахнул глаза, казавшиеся ещё темнее обычного, уставился на неё и хрипло ответил:

— Она не самоубийца. Но она могла вас сбросить! Я бы себе не простил, если бы вы... пострадали по моей вине.

— Но ведь не пострадала! Успокойтесь. И, пожалуйста, ослабьте хватку... у меня синяки останутся.

— Извините, — пробормотал Артём и разомкнул руки.

Щёки у него начали розоветь.

Остаток пути проделали пешком, ведя свой «транспорт» под узцы — Гучар и Аира явно были этому рады. Адреналин отхлынул. На пережитый стресс каждый реагировал по-своему. Артём принялся болтать, как заведённый — рассказывал о лошадиных повадках и о том, как сам учился верховой езде, потом перескочил на байки времён студенчества, потом на что-то ещё, столь же забавное и ничего не значащее. Майя слушала вполуха, посмеивалась, кивала, а сама считала шаги до «Сердца гор». Всё тело ныло и звенело от усталости и недавнего напряжения, каждый камешек на дороге отзывался болью в ногах, которые до сих пор немного подрагивали. Впервые после отъезда из Москвы Майя остро ощущала приближение старости.

Первые капли дождя упали на землю, когда путешественники уже зашли во двор гостевого дома.

— Бегите под крышу, Майя Михайловна, — велел Артём, — а я отведу лошадей.

Когда она открывала дверь, капли уже превратились в полноценные струи.

Очень хотелось спать, но подниматься к себе было нельзя. Не теряя времени, следовало поговорить с Мадиной — через полтора часа у горничной заканчивалась смена.


Продолжение следует...

[Ева Гончар]

Зашла тут ненароком в Инстаграм к Ольге Кабо (в прошлый раз заходила полгода назад, не меньше) - смеюсь до сих пор. :) Честное слово, ни этот, ни этот ролик я до сегодняшнего дня никогда не видела! :))) Особенно первый убойный, конечно... если кто хорошо помнит текст - полюбуйтесь на дословную иллюстрацию.

[Ева Гончар]

Глава 11. ГОРШОК ДЛЯ ТОПЛЁНОГО МОЛОКА


Мадину Майя нашла в столовой. Общий обед закончился, и горничная наводила там порядок. Один из трёх больших столов был уже чистым. Майя тихонько уселась за него и стала смотреть, как Мадина собирает посуду и столовые приборы со второго. У неё удивительно ловко это получалось. Ни суеты, ни спешки — и ни единого лишнего движения! Так действуют люди с рационализаторской жилкой, которые инстинктивно находят способы экономить время и силы без ущерба для результата.

Наполнив поднос, Мадина выпрямилась, заметила Майю и очень вежливо пробасила:

— Добрый день. Кушать будете?

— Непременно! — ответила Майя с удовольствием.

Девушка подхватила поднос и ушла. Явилась через пять минут, и не с меню, как ожидала Майя, а сразу с обедом. Взамен убранной со стола скатерти расстелила большую льняную салфетку, расставила на салфетке всё принесённое и возвратилась к прерванному занятию.

Глазам и носу голодной Майи предстали: нарезанный ломтиками ачашв — абхазский сырный пирог, с которого когда-то началось её знакомство с высоким искусством здешней поварихи; густая мясная похлёбка с фасолью и зеленью; печёные баклажаны в остром соусе; полдюжины крошечных медовых рулетиков на десерт; и свежезаваренный чай в широком глиняном чайнике. Майя приоткрыла чайник, вдохнула пленительный аромат чабреца и мяты — и испытала приступ нежности к Натэлле, успевшей так хорошо изучить её вкусы.

Титаническими усилиями удерживаясь, чтобы не накинуться на всё сразу, она проглотила пару ложек похлёбки, попробовала пирог — и приступила к разговору:

— Вы здорово работаете, Мадина. Любо-дорого посмотреть!

Мадина обратила к ней серьёзное некрасивое лицо и коротко, уголками губ улыбнулась:

— Спасибо.

— Такая горничная, как вы, легко бы нашла себе место в большом отеле, — продолжала Майя.

Хотела прибавить: «Не понимаю, что вы делаете в эдаком захолустье!» — но решила, что это будет лишнее.

— В большом отеле? — переспросила Мадина с ноткой недоумения в голосе. — Без опыта и рекомендаций меня туда не возьмут. Я работаю меньше года.

— Меньше года?! Правда? Никогда бы не подумала.

Мадина нахмурилась:

— Вы хотите предложить мне работу?

Взгляд у неё стал настороженный — но и только. Ни тени интереса в нём не появилось. «Боится, что это проверка на вшивость», — решила Майя, вспомнив об Алле с её настырностью. И поспешила успокоить:

— К сожалению, нет. Могла бы, обязательно предложила бы — такие работники, как вы, на вес золота. Но я не хозяйка гостиницы и не менеджер по персоналу. Мне просто ужасно нравится, когда люди хорошо делают своё дело.

— До «работника на вес золота» мне ещё далеко, — Мадина отвернулась и принялась за уборку третьего стола. — Сезон или два буду здесь, набираться опыта, а потом...

— Что потом?

— Артём Сергеевич обещал устроить меня на работу в Сочи, — она сказала название крупной сети отелей, — у него там знакомые. Поеду туда. Поступлю на заочное — по гостиничному делу...

— Выучитесь. Станете руководить другими горничными, — подхватила Майя. — Как называется такая должность? «Старшая горничная»?

Мадина кивнула.

— Если проявите себя, вам доверят вам работу получше. А там и до директорского кресла недалеко!

— Какое директорское кресло, что вы. Мне бы отсюда вырваться! — девушка, словно в негодовании, повела плечом, но видно было, что разговор ей приятен.

— Целеустремлённость — прекрасное качество, — констатировала Майя, — не нужно его стесняться! Уверена, у вас всё получится, — и, помолчав, спросила: — А как же Мурат?

Мадина снова обернулась к ней:

— Что Мурат?

— Мне говорили, он ваш жених. Он поедет с вами?

— Конечно. Мы с ним давно так решили. Весной у нас свадьба.

— Но вы такая молодая, Мадина. На новом месте вы познакомитесь с новыми людьми, и... — Майя не закончила — слова «найдёте среди них мужчину поинтересней» ей тоже показались излишними.

Горничная покачала головой:

— С Муратом мы всю жизнь вместе. Мы ещё дети были, когда решили, что поженимся. Он очень меня любит и будет для меня самым лучшим мужем.

На редкость здравомыслящая девушка, заключила Майя. Сознаёт, что, при её внешних данных, обилия поклонников у неё не предвидится, и держится за уже имеющегося, а пробиваться в жизни собирается, используя свои бесспорные работоспособность и ум.

Мадина отлучилась на кухню с очередным подносом грязной посуды, Майя занялась обедом, и разговор угас. Всё нужное уже было сказано.

Простой и понятный план, осуществлением которого занималась Мадина, был крепко-накрепко «завязан» на помощь Артёма, а значит, на репутацию управляющего, неотделимую от репутации «Сердца гор». Рыть яму самой себе Мадина бы, разумеется, не стала.

В том, что горничная не соврала ни единым словом, Майя была уверена. Однако что-то её беспокоило, и между баклажанами и десертом она поняла: Мадина чересчур легко пошла на контакт! Не из тех она, кто вот так запросто станет о важных для себя вещах беседовать с первым встречным. Но ведь беседовала же — словно заранее ждала расспросов!

«Хоть кто-нибудь в этом доме может не морочить мне голову?! — подумала Майя с досадой. — Один темнит не переставая, хотя сам же и пригласил меня провести расследование, вторая, наоборот, готова сходу вывалить всю подноготную, третий от меня шарахается как чёрт от ладана, четвёртая бежит от вопросов о племяннике, в котором души не чаяла ещё весной, а пятый смотрит так, будто всё про всех знает, но будет молчать, как партизан!»

Имелся ещё шестой — Павлик, и этот, конечно, станет врать напропалую, тем более, что, методом исключения, списке подозреваемых остался теперь он один. Но встречаться с Павликом сию минуту Майя не собиралась. Глаза у неё слипались — ещё немного, и её сморило бы прямо за столом.

Покончив с обедом, она поднялась к себе в номер, кое-как разделась, заползла под одеяло, свернулась калачиком посреди своей широченной кровати и сладко, и глубоко, как ребёнок, уснула под монотонный шум дождя.

Когда она проснулась, было уже совсем темно. Судя по тишине снаружи, дождь прекратился. Майя зашевелилась, потягиваясь, откинула одеяло и села по-турецки. Телу было легко, оно успело отдохнуть, разве что мышцы немного ныли, напоминая о дневном приключении. Но почему-то сильно билось сердце, и нарастало ощущение тревоги.

Первое, что Майя делала всегда, когда начинала тревожиться без явных причин — звонила девочкам, узнать, всё ли у них в порядке. Так она поступила и теперь: на полочке в изголовье нащупала телефон, мимоходом отметила время — без десяти семь — и набрала домашний номер. Дома не ответили. Тогда она позвонила Татьяне, но и тут её ждала неудача. Связаться с Анютой, к счастью, удалось. Голос у той был весёлый и спокойный, на заднем плане играла музыка. Анюта сообщила, что находится в клубе и ждёт начала концерта.

— Ты с Игорем? — спросила Майя.

— Естественно! — засмеялась дочка. — Разве я могу пойти без него?

— А Таня? Сначала я ей пыталась позвонить, но она не взяла трубку.

— Может, не слышала? Тут такой грохот. Она у входа с кем-то треплется, сейчас придёт. Сказать ей, чтобы тебя набрала?

— Да нет, необязательно, — вздохнула Майя. — Я просто хотела узнать, как у вас дела.

— Дела отлично, мамочка, не беспокойся! — заверила Анюта.

Майя снова вздохнула, передала привет Игорю, посоветовала после концерта возвращаться домой на такси и отключилась. Насчёт того, что Татьяна «с кем-то треплется» у входа в клуб, у неё были большие сомнения, но выводить близняшек на чистую воду она не стала. Девчонки имеют право на свои секреты. Если у Тани свидание — почему-то Майе подумалось, что так оно и есть, — не стоит ей мешать. Созреет — всё расскажет сама. «Раз Аня спокойна за сестру, значит, и у меня сейчас нет повода волноваться!»

После этого Майя позвонила мужу, который так до сих пор и не пытался с ней связаться. Из трубки опять понеслись длинные гудки. «Абонент не может ответить на ваш звонок. Пожалуйста, перезвоните позже». Писать Вадиму сообщение она не стала. Не столько нервничая, сколько сердясь, открыла сайт конгресса и убедилась, что запланированный на сегодня доклад В. А. Смирнова благополучно состоялся — даже запись уже успели выложить. Майя мельком её просмотрела. Физиономия у мужа была довольная, держался он так же уверенно, как всегда, и вообще выглядел счастливым. Поймав себя на том, что высматривает среди слушателей Фиби Тайлер, Майя в раздражении выключила видео. Согласно расписанию на сайте, нынешний вечер участникам конгресса предлагалось провести в Мариинском театре, и Вадим, неравнодушный к опере, такую возможность ни за что бы не упустил.

От раздражения и обиды тревога несколько притупилась. Майя отложила мобильный, поднялась с постели и выглянула в окно. Всё вокруг — и узкий металлический карниз, и плитка, которой был вымощен двор, и листья растений, и калитка заднего выхода, и крыши хозяйственных построек — блестело от влаги в оранжевом свете фонарей. Из приоткрытой оконной створки тянуло душистой прохладой. Снаружи, из-за угла дома, вдруг донеслись мужские и женские голоса. Прислушавшись, Майя поняла, что шумят постояльцы, спорящие, устраивать ли сегодня традиционный ужин на свежем воздухе, или для этого слишком сыро. Майя умылась, расчесала волосы, надела длинное платье из тонкой светло-коричневой шерсти, закутала плечи в палантин и отправилась вниз.

К тому моменту, когда она вышла во двор, решение не нарушать вечернюю традицию уже было принято. Мурат возился с мангалом, Натэлла и Тамара расставляли на столах тарелки и блюда с овощами и хлебом, Павлик выносил из дома складные реечные стулья. Отдыхающие — мужчины, женщины и дети, в общей сложности, человек десять — переговариваясь, нетерпеливо расхаживали по двору. Артём в поле зрения отсутствовал.

Майя осмотрелась, выбирая себе место за столом. И вдруг заметила, что Павлик, расставляющий стулья, держится слишком близко к тихоне Тамаре, не давая той увеличить дистанцию. В какой-то момент он воровато покосился на Натэллу, убедился, что суровая повариха смотрит в другую сторону, после чего притянул Тамару к себе, прошептал ей на ухо что-то сальное и провёл ладонью по её груди. Тамара дёрнулась и отскочила, на славном овечьем личике явственно проступило отчаяние. Павлик, которому только того и было надо, гаденько улыбнулся и как ни в чём не бывало пошёл за новой партией стульев.

«Хватит, — сказала себе Майя, разом теряя желание присоединиться за ужином к общей компании. — Сейчас же найду Артёма и выясню, какого рожна он терпит присутствие этого поганца на своей территории!»


Продолжение следует...

[Catherine U]

Жалко, что продолжение следует так долго... Я успела забыть, кто такая Тамара!..

[Ева Гончар]

Вторая горничная. :)

[Ева Гончар]

Артём был у себя в кабинете.

Получив приглашение войти, она открыла дверь и успела увидеть, как он убирает какой-то предмет в тумбочку письменного стола. В кабинете резко пахло алкоголем, и Майя мимоходом подумала, что спрятал Артём бутылку, да не с вином, а с чем-то более крепким — иначе бы скрытничать не стал, наоборот, предложил гостье составить ему компанию.

Впрочем, пьяным администратор не выглядел — разве что взбудораженным сильнее обычного. Он поднялся и сделал два порывистых шага навстречу Майе, предложил ей присесть и, не дожидаясь, пока она это сделает, возвратился на место. Руки у него как будто жили собственной жизнью — то шевелили мышку, хотя смотрел Артём не на экран компьютера, а на Майю, то перекладывали с места на место бумагу и ручки, то замирали, судорожно стиснув одна другую.

— Ну как, отдохнули после сегодняшнего? — спросил он у Майи, когда она привычно устроилась напротив него на стуле для посетителей.

— Как ни странно, да, — улыбнулась она. — Здесь так хорошо спится!

— А я, вы знаете, всё казню себя за то, что произошло, — быстро и горячо  проговорил Артём. — Аира спокойная лошадь, умная и очень послушная. И машин она совсем не боится! Я был уверен, что никаких... эксцессов не случится. Ума не приложу, что на неё нашло.

— Той колымаги, знаете ли, кто угодно испугался бы! — заступилась за Аиру Майя. — И откуда оно только выползло, такое чудовище?

— Самоделок у нас тут много, но эту я раньше не видел. И чья она, сказать не могу. Но, блин, какая разница? Мне следовало подумать о том, что на дороге может случиться всякое!

— Артём, прошу вас, — произнесла Майя очень мягко, — перестаньте терзаться. Это обычное невезение! Я отлично понимаю, что вы не предложили бы мне поехать верхом, если бы не считали эту затею совершенно безопасной.

— Считал, да просчитался, — с усилием выговорил он.

Вид у Артёма был настолько виноватым, что Майе захотелось погладить его по голове, как маленького, чтобы хоть немного успокоить.

— И вовсе вы не просчитались! — снова улыбнулась она. — Вы полагали, что мне понравится прогулка — и она мне понравилась. Выброс адреналина только добавил ей красок.

Он пробурчал что-то вроде «вы само великодушие» и отвёл глаза. Руки его постепенно успокаивались и вскоре мирно улеглись на стол.

— Я пришла совсем по другому делу, — заметив это, объявила Майя.

— По какому? — встрепенулся Артём.

— Хочу спросить у вас кое-что про Павлика.

— Спрашивайте, конечно, Майя Михайловна.

Она немедленно взяла быка за рога:

— Скажите мне, Артём, ваша семья чем-то обязана его семье?

Управляющий подался назад и растерянно поморгал.

— Моя семья — его семье?.. Ничем. Наоборот, это мама для тёти Люды… А почему, — перебил он сам себя, — вы решили, что мы им чем-то обязаны?

— Не могу придумать другого объяснения, почему вы до сих пор не уволили Павлика. Он ленивый и жадный, ему наплевать на свою работу, он всё время вам врёт, и путается с Аллой, и нервирует горничных, а вы…

— Нервирует горничных? Что вы имеете в виду?

— Пристаёт к ним и распускает руки. К Мадине ещё полбеды, она у вас барышня с характером и умеет за себя постоять. Хотя, конечно, тоже мало приятного. Но к безответной Тамаре…

— Что, и к Тамаре?! — взбешённый Артём выругался и вскочил, едва не опрокинув стул. — Вот гадёныш! Сейчас он у меня получит...

— Сядьте, пожалуйста, — остановила его Майя. — Сейчас не надо, пять минут погоды не сделают. Сначала объясните мне, почему…

— Раньше он к горничным не приставал, — мрачно сказал администратор. — Я бы знал. Мадина бы уж точно молчать не стала. Это теперь он совсем берега попутал.

— Хорошо. Не приставал. Но работал ваш Павлик спустя рукава с самого начала…

— С самого начала он работал сносно. Потом ему стало скучно, и…

— Так почему же всё-таки вы его не выгнали?

Артём скривился и промолчал.

— Расскажите мне про его семью, — велела Майя, не дождавшись ответа. — Кто такая эта тётя Люда, и вообще…

— Да нечего там особо рассказывать... Тётя Люда — мамина школьная подруга. Мама всегда говорит: «Людочка мне ближе, чем сестра!» Живёт тётя Люда очень трудно. Она медсестра в санатории. Мужа у неё нет и никогда не было, Павлик родился, когда ей было уже под сорок.

— Кто его отец?

— Мы не знаем. Мама думает, какой-то курортник… тётя Люда к тому времени уже отчаялась выйти замуж и решила родить ребёнка «для себя». Вот и родила. Хотела, наверное, обеспечить себе опору в старости...

— А обеспечила — сплошную головную боль.

— Вот-вот. Короче, мы им всегда помогаем. Деньгами, вещами, связями... чем можем, тем и помогаем. Брать Павлика на работу я не хотел, я заранее знал, что ничего путного из этого не выйдет. Но мама так меня просила!..

Майя вздохнула, и он вздохнул вслед за ней.

— Вы хороший сын, Артём.

— Прозвучало так, будто это что-то дурное, Майя Михайловна.

— Не дурное. Но на работе о сыновней преданности, наверное, иногда стоит забыть.

Артём махнул рукой:

— Я уже и сам это понял.

— Ну ладно. Мама вас попросила, вы дали слабину и согласились. Но ведь теперь...

— Я обещал ей, что не уволю Павлика до Нового года. «Пускай у мальчика будет шанс проявить себя». Говорю же, работал он до недавнего времени сносно, гости на него особо не жаловались, а сам я мог и потерпеть. О том, что он распускает руки, я узнал сегодня от вас.

— То есть вы собирались уволить его после Нового года?

— Угу. Помощник мне пока ещё нужен — хотя бы для того, чтобы возить людей на пляж. Брать нового человека в конце сезона мне показалось глупым.

— И Павлик в курсе, что дорабатывает последние месяцы?

— Перед фактом я его ещё не ставил. Но, думаю, догадывается. Он лодырь, но не идиот.

— Ясно, — кивнула Майя.

Значит, «полтергейст» почти наверняка дело рук Павлика, рассудила она. Однако озвучивать этого не стала. Она и о разговоре с Мадиной решила пока умолчать. Артём, который и без того сейчас кипит от возмущения, может сорваться, устроить скандал — и спугнуть заказчика. В том, что заказчик существует, Майя практически не сомневалась — для собственной авантюры у Павлика не хватило бы ни смекалки, ни смелости. «Нет, сначала я должна побеседовать с ним самим. Удостовериться, что исполнитель, действительно, он — и попытаться выяснить, кто его нанял!»

— Вы, наверное, теперь обо мне плохо думаете, — не глядя на неё, пробормотал управляющий. — Что я бесхарактерный и не умею настоять на своём.

— Ничего такого я не думаю. Вы просто хороший сын. Но всем хорошим детям рано или поздно приходится взрослеть.

Повисшую паузу нарушило короткое щебетание Майиного мобильного, который она всё это время держала в руке.

Почта.

— О! — обрадовалась Майя. — Это Чулпан, моя коллега. Она должна была навести справки о Вахтанге и докторе Федюхине.

— И как, прислала что-нибудь полезное?

Майя пробежала глазами письмо и разочарованно покачала головой:

— Увы, совсем немного. Я просила её узнать непосредственно у Федюхина, нашёл ли он место для своей клиники, но сегодня она не смогла с ним связаться. Информацию о Вахтанге ищет другой наш коллега — ни ей, ни мне он пока ничего не присылал. Единственное, что удалось выяснить сразу: Вахтанг, и в самом деле, вляпался в какую-то мутную историю и ждёт теперь суда в Ростовском СИЗО.

— В Ростовском?.. — осмыслив услышанное, переспросил Артём. — Но ведь как раз оттуда…

— …Как раз из Ростова и были отправлены те дурацкие отзывы, с которых всё началось. Похоже, их, в самом деле, написал Вахтанг.

— Но почему только в августе? И почему только два?

— Рискну предположить, что больше двух он отправить просто не успел — угодил в кутузку, где у него отобрали телефон. А вот насчёт того, почему он решил испортить вам жизнь в конце, а не в начале сезона, идей у меня нет, — развела руками Майя.

— Будем ждать дополнительных сведений?

— А что нам ещё остаётся? — она поднялась и поправила соскользнувший на талию палантин. — Артём, вы пойдёте ужинать?

— Сейчас не хочу, попозже.

— Я пойду — там, наверное, всё уже готово.

Он проводил её во двор, постоял немного на невысоком крылечке, убеждаясь, что всё в порядке, и, поманив за собой Павлика, вернулся в дом.

За столом помощник управляющего так больше и не появился. Майя надеялась пообщаться с ним уже сегодня вечером, но у неё не вышло — после ужина Павлик лишь единожды попался ей на глаза, промчавшись через холл мимо неё. Волосы у него были встрёпаны, мягкий рот перекошен, на рыхлых щеках, покрытых неряшливой светлой щетиной, цвели лихорадочные пунцовые пятна. Похоже, от Артёма ему влетело основательно.

К ночи Майю опять одолело беспокойство. Она пыталась читать и смотреть телевизор, заниматься гимнастикой и медитировать — ничего не помогало. Совершенно измучившись, в начале двенадцатого Майя спустилась на первый этаж. Если Натэлла ещё не спит, она, конечно, не откажет любимой клиентке в чашке горячего чая с мёдом!

Натэлла не спала. Она гремела чем-то в подсобке, где прошлой ночью Майя с Артёмом нашли волновод, и ворчала на весь коридор:

— Мало мне было хлопот, теперь ещё ходить туда-сюда по три раза на день… Надо же было выдумать такую глупость…

Майя подошла к кладовке, замерла в дверном проёме и полюбопытствовала:

— Что случилось, Натэлла? На кого вы сердитесь?

Повариха вздрогнула и чуть не уронила здоровенный керамический горшок с массивной крышкой, который в этот момент снимала с полки.

— Моя же вы красавица, как вы меня напугали!

Майя виновато улыбнулась:

— Простите, я нечаянно.

Натэлла одной рукой прижала горшок к своему широкому уютному боку и обстоятельно объяснила:

— На завтрак хочу блинчики завести… на топлёном молоке. Молоко поставлю на ночь в духовку — к утру дойдёт. Эта посудина — специально для него, в других оно получается не такое вкусное. Держу я её тут, в кухне негде. А тут заперто, и ключ нужно брать у Артёма. Я и так уже с ног валюсь, а мне ещё за ключом…

— Что поделать, если такой порядок? — Майя утешительно прикоснулась к её разгорячённому плечу. — Тут же столько всего хранится!

Натэлла продолжала пыхать паром:

— Да что тут хранится-то, кроме моих кастрюль? Хлам всякий — я бы весь его выкинула. И порядков таких у нас раньше не было, недавно завелись.

— Недавно? — насторожилась Майя.

— Недели две назад. Артём сказал, у кого-то что-то украли. И нужно, мол, все двери теперь запирать, если в доме вор. Да откуда у нас воры-то? Гости сами всё теряют… днём накупаются до одури, вечером вином нальются — а утром вещи свои собирают где попало.

— Вы сказали, две недели назад?

— Как раз перед тем, как ехать в Москву. Лучше ничего не придумал!

— И что же вы делали, когда Артём уехал? Так и жили без кладовки?

—  Когда он уехал, главным по ключам остался Нури. Я говорю Нури, отдай ты мне ключ от этой конуры, пусть лежит у меня в кармане, не могу я всё время за ним бегать. Кому ещё понадобится, пусть идут ко мне. А он упёрся как баран! Нельзя, говорит, и всё тут. Артём у нас главный, будем делать, как он велел.

Устав от несвойственного ей многословия, повариха шумно выдохнула и поудобней перехватила свою драгоценную посудину.

«За-ме-ча-тель-но, — почти без эмоций подумала Майя, привалившись спиной к косяку. — Что у нас получается? Две недели назад Артём уже знал, что в подсобке спрятан волновод. Значит, хозяин оного, вероятно, тоже ему известен — выследить хулигана, используя волновод, как приманку, можно было в два счёта. И как, в таком случае, следует всё это понимать?..»


Продолжение следует...

[Барс]

— Намёков Алла не понимает. А сказать ей об этом в лоб — значит, разругаться. Нам ещё работать вместе, Майя Михайловна....Артём взрослый мужчина, а не подросток, которого впервые в жизни пытаются охмурить. Сложно поверить, что он не сумел бы придумать, как удержать Аллу на расстоянии — и при этом с ней не поссориться.

Мда....это "выучка первоклассного официанта!"  Отбор/тест на обучение первоклассных официантов весьма жесткий - мало одного желания, все решает психология

Ей вдруг показалось, что совсем недавно она уже сталкивалась с чем-то похожим... но сообразить, с чем именно, она не смогла.

Краузе...?

— Какое директорское кресло, что вы. Мне бы отсюда вырваться! — девушка, словно в негодовании, повела плечом, но видно было, что разговор ей приятен.

"Доброе слово и кошке приятно" Вырваться.."Горы" - трамплин для будущей карьеры? она бы и на этом месте могла занять место управляющей, Артем собирается покинуть свою должность....странно, что с собой он хочет забрать лучших  Театр может и начинается с вешалки, но повар и горничные делают в данном случае отпуск, да и вообще этот бизнес

«За-ме-ча-тель-но, — почти без эмоций подумала Майя, прислонившись спиной к косяку. — Что у нас получается? Две недели назад Артём уже знал, что в подсобке спрятан волновод. Значит, хозяин оного тоже ему известен — выследить хулигана можно было в два счёта. И как, в таком случае, всё это следует понимать?..»

С ключиком неувязочка получилась....отдать Нури -это как в сейф положить, а после приезда Майи шалости возобновились....Возникает чувство, что Артем интересовался личной жизнью Майи и....

[Ева Гончар]

Отбор/тест на обучение первоклассных официантов весьма жесткий - мало одного желания, все решает психология

Ну вот и Майе странно, что Артём не может (или не хочет?) разрулить ситуацию, которая для него явно дискомфортна. Хотя, по идее, должен это уметь.

Ей вдруг показалось, что совсем недавно она уже сталкивалась с чем-то похожим... но сообразить, с чем именно, она не смогла.[/color]

Краузе...?

Думаете? :)

"Горы" - трамплин для будущей карьеры? она бы и на этом месте могла занять место управляющей, Артем собирается покинуть свою должность....странно, что с собой он хочет забрать лучших  Театр может и начинается с вешалки, но повар и горничные делают в данном случае отпуск, да и вообще этот бизнес

Мадине мало места управляющей малюсенькой гостинички в горах. :) Она _учиться_ хочет, в её текущих планах это ключевое - а потом она собирается расти выше. Артём бы, может, и не прочь оставить её в "Сердце гор", и даже отдать ей со временем свою должность, но, в данном случае, от него ничего не зависит. Что касается Натэллы, то он изначально привёз её из Адлера с условием, что она вернётся обратно. Так что остаётся только раскручиваться и по ходу дела готовить себе замену.

Возникает чувство, что Артем интересовался личной жизнью Майи и....

И... — что? :)

[Барс]

Думаете? :)

Алла и Артем, Павлик и Мадина, Краузе и Майя. Алла пытается влюбить в себя Артема, так же как и Краузе Майю, т.е можно сказать, что Алла - это Краузе в юбке, хотя стиль Краузе на порядок выше г-жи Стефанюк, а Павлик действует по принципу: я начальник- ты подчиненная, поэтому должна быть счастлива безмерно, что я такой "Пупсик" обратил на тебя внимание.

Мадине мало места управляющей малюсенькой гостинички в горах. :) Она _учиться_ хочет, в её текущих планах это ключевое - а потом она собирается расти выше.

Что Мадине  "Эх, жалко – королевство маловато, разгуляться негде!" - понятно)) но вырываются то из плена/неволи 

И... — что? :)

"Если гора не идет к Магомету, Магомет придет к горе". Маяй планировала в августе приехать в "Горы", но не получилось ))

[Ева Гончар]

Алла и Артем, Павлик и Мадина, Краузе и Майя.

Некоторые параллели в отношениях героев в сюжете, действительно, есть (или ещё будут). Но Майина ассоциация — она немножко про другое. Про то, как Артём реагирует на Аллины домогательства — он мог бы раз и навсегда их прекратить, пусть даже ценой конфликта, но почему-то этого не делает, предпочитая терпеть и злиться. Кто-то ещё, совсем недавно, вёл себя похожим образом. Но кто?..

но вырываются то из плена/неволи

Спасибо за ремарку, нужно будет в тексте уточнить, что Мадина имеет в виду не "Сердце гор" (ей тут нравится), а горную глухомань, в которой она выросла.

"Если гора не идет к Магомету, Магомет придет к горе". Маяй планировала в августе приехать в "Горы", но не получилось ))

Интересная версия. :))

[Барс]

Кто-то ещё, совсем недавно, вёл себя похожим образом. Но кто?..

Возможно, ответ на вопрос Майя увидит в зеркале? 
Периодически возникает чувство, что между Майей и Артемом существует какая то внешняя/заочная связь... мир тесен.    

[Ева Гончар]

Периодически возникает чувство, что между Майей и Артемом существует какая то внешняя/заочная связь

И это тоже интересная версия. :)

[Ева Гончар]

Глава 12. СПРОСИТЕ У НЕГО САМОГО


Позже, много дней спустя, Майя порой задавалась вопросом: что было бы, если бы в тот момент, когда она узнала про ключ, она соображала чуть-чуть быстрее? Тогда она сказала бы Натэлле нечто вроде «давайте, я сама верну его на место, чтобы вам лишний раз не бегать», отправилась бы к Артёму — и моментально вытянула бы из него всё, что он стремился от неё скрыть. Конечно, те события, к которым он не имел касательства, в любом случае, произошли бы — но их финал, вероятно, стал бы совсем другим. Однако Майя растерялась — и идея использовать ключ как предлог повидаться с Артёмом явилась ей слишком поздно. Повариха уже успела отнести на кухню свой горшок, запереть кладовку и грузным шагом двинуться к кабинету администратора.

А ещё Майя подозревала, что дело было не столько в растерянности, сколько в шуточках подсознания, вынуждавших её раз за разом откладывать непростой разговор. Потому что через двадцать минут, допив приготовленный Натэллой чай, она всё-таки попыталась навестить Артёма — но вернулась к себе несолоно хлебавши. Прежде чем подняться наверх, она подошла к его двери и постучала тихонько, различив пробивающуюся снизу полоску света. Никто не открыл и не ответил. Майя вспомнила давешние запах алкоголя и спрятанную в стол бутылку — и больше стучать не стала. Все разговоры подождут до завтра, решила она, у парня и без того был тяжёлый день. И пошла в номер.

Она приняла душ, заползла под одеяло, погасила лампу и принялась размышлять. Если предположить, что Артём постоянно ей врёт, следует завтра же улететь в Москву и уволиться из-за профнепригодности! Потому что она, кандидат психологических наук, эксперт-криминалист Майя Шустова, за несколько дней регулярного общения его вранья так и не заметила. Не могла же она внезапно отупеть и потерять чутьё! Нет-нет, исходить по-прежнему нужно из того, что он не врёт, а просто многое недоговаривает. В конце концов, о том, что Артём не вполне с нею искренен, она догадалась ещё дома — и правила игры её же саму вполне устроили. Недоговорённость, правда, оказалась масштабней, чем Майя думала изначально, но, в сущности, это мало что изменило.

Если уж на то пошло, даже про волновод Артём не соврал. Не стал устраивать представление с поисками «приблуды» по всему дому, а сразу привёл Майю в нужное место. И удивлённым не прикидывался, лишь восхитился Майиной расторопностью: «Надо же, как вы ловко!»

Кстати, о расторопности. Сперва, когда Майя поняла, что Артём узнал о волноводе задолго до её приезда, она решила было, что с ним, с Артёмом, произошло то же самое, что и с ней — поиски акустического приспособления привели его в заставленную трубами подсобку. Но теперь она вспомнила: по его словам, лично он никаких странных звуков в «Сердце гор» не слышал. И если это действительно так — а это должно быть так, если автор «полтергейста» не круглый идиот! — значит, о том, что нужно искать громоздкий резонатор на длинной ручке, управляющему узнать было неоткуда. «Я-то слышала всё своими ушами. Поэтому и была уверена, что такие громкие и… въедливые звуки переполошили бы полдома, если бы шли из обычного динамика. А что Артём? Клиенты по одиночке жаловались ему на шум по ночам. Что это был за шум, в самом ли деле он был очень громким, или померещилось спросонья — поди разбери. На месте Артёма, я бы не стала фантазировать насчёт источника — я просто бы выследила хулигана!»

Разумеется, именно так он и поступил. Он ведь, помимо всего прочего, собирался вскоре уехать и оставить «Сердце гор» без присмотра. Разве мог он до своего отъезда не попытаться выяснить, что тут творится? Конечно, не мог. А выяснив, принял меры, чтобы лишить шутника хотя бы части «инструментов» для запугивания гостей. Интересно, что управляющий сказал Нури, поручая тому заботу о ключах? На байку о таинственном воришке егерь, разумеется, не купился бы. И почему вредителя не вышвырнули сразу, в тот же день — то есть в ту же ночь! — когда практически поймали его за руку, почему до сих пор разрешают ему бродить по дому?

Заказчик! — напомнила себе Майя. У «полтергейста», вероятней всего, есть заказчик. И заказчик такой, которому хватит ума не раскрывать свою личность исполнителю. В этом случае, потеряв одного подручного, он затаится на время, но рано или поздно найдёт себе другого, более удачливого — и достигнет цели.

По всему получалось, что единственное дело, ради которого её сюда позвали — вычислить заказчика. Сейчас, пока он уверен, что всё идёт по плану, провести расследование проще, чем тогда, когда он испугается разоблачения и уйдёт на дно.  Хорошо, это она понимала. Не понимала одного: с какой стати Артём скрыл от неё персону исполнителя? Вернее, с какой стати он скрыл, что исполнитель — Павлик?.. Или, ещё вернее, не скрыл, а устроил так, чтобы Майя догадалась сама. Ведь ключ, торчавший прошлой ночью из двери кладовки, вряд ли забыли там случайно.

Будь на месте Павлика кто-то другой, она бы легко нашла объяснение Артёмовой скрытности. Любое сильное чувство могло запереть его рот на замок. Стыд. Страх. Душевная боль. Если бы, скажем, он узнал, что исполнитель — Нури, то, возможно, поостерёгся бы бросаться обвинениями… по крайней мере, до того как будет установлен заказчик. Окажись виноватой Натэлла, это бы ранило Артёма до глубины души — и говорить об этом ему было бы очень сложно. Если бы выяснилось, что пакостничает одна из горничных, причём именно та, в которую он влюблён, он бы, возможно, стыдился в этом признаться. Нури, Натэлла, горничные... Но не Павлик же, ёлки-палки, не Павлик! Майя сама себя насмешила, вообразив фантастическую ситуацию: управляющий закрутил роман с Мадиной, а Мурат пустился во все тяжкие, чтобы отомстить обоим — но даже эта версия, отдающая бульварной литературой, выглядела более правдоподобной, чем предположение, что Артём станет мучиться комплексами из-за своего горе-помощника.

Слово за словом Майя восстановила в памяти вечерний разговор, но никакого второго смысла в нём не высмотрела. Администратор «Сердца гор» был весь как на ладони, с его неприязнью и недовольством по отношению к Павлику. Сильнее, чем на Павлика, он злился на самого себя за излишнюю сговорчивость — и тяготился обещанием, которое дал матери. Если бы у него появились доказательства, что к разгильдяйству и распущенности «тёти-Людиного сыночки» добавилось откровенное вредительство, от радости он бы, наверное, прыгал до потолка — потому что освободился бы от необходимости выносить присутствие Павлика в доме ещё три месяца.
 
Так, может быть, исполнитель — всё-таки не Павлик?

Тяжело вздохнув, Майя заново перебрала в уме остальных подозреваемых. Вот простодушная Натэлла, привязанная к Артёму и обожающая «Сердце гор». Вот рассудительная Мадина, чьё будущее зависит от расположения управляющего и благополучия гостевого дома. Вот всезнающий Нури, занятый любимым делом и счастливый, как никогда прежде. Вот Тамара, которая не могла вчера воспользоваться волноводом по той простой причине, что её тут не было. И вот Мурат, который волноводом воспользоваться мог, но зато не мог утащить у Майи кисти и краски, поскольку маячил у неё перед носом в тот неполный час, когда они пропали.

Кто же из них? Кто?..

Раньше она исходила из того, что злоумышленник среди персонала гостевого дома всего один и действует добровольно. По-видимому, она ошиблась. Либо его принудили, и тогда ничьё личное отношение к «Сердцу гор» не имеет значения. Либо у него есть сообщник, и тогда не имеет значения ничьё алиби. Либо и то, и другое вместе. «Утром, — решила Майя, — я выясню у Артёма, кто спрятал в кладовке волновод и почему он не рассказал мне этого в первую же нашу встречу. Только тогда я смогу двигаться дальше!» Пока же из списка нельзя вычёркивать никого. Совсем никого, включая Нури, невзирая на то, что ему был доверен ключ — а может, Артёму перед отъездом в Москву зачем-то понадобилось притвориться, что егерь вне подозрений?

Не придумав ничего более осмысленного, незаметно для самой себя Майя провалилась в сон, но спала неглубоко и некрепко и вскоре была разбужена сигналом входящей почты. Вечерняя тревога никуда не делась, наоборот, стала ещё острей. Перепуганной птицей опять заходилось сердце. «Господи, да что со мной такое?!» — пробормотала Майя и села в постели, потирая левую половину груди. Нащупала телефон, посмотрела на часы — восемь минут третьего. Ни девочкам, ни Вадиму в такое время звонить явно не стоило. Она встала и прошлась по комнате в надежде немного успокоиться, затем приблизилась к окну и, отодвинув штору, выглянула наружу. Вдоль забора неторопливо вышагивал Нури — похоже, ему тоже не спалось. Скрывшись за углом дома, через пару минут старый горец появился с другой стороны — как будто совершал дежурный обход. Майя проводила его взглядом, после чего вернулась в постель и открыла полученное письмо.

Письмо было от Покровского. В присущей ему бесцеремонной манере он сообщал, что Вахтанг Шанава является одним из фигурантов нашумевшего ростовского дела об аферах с недвижимостью, обвиняется по таким-то статьям Уголовного кодекса, суд должен состояться тогда-то, а рыться в деталях ему, Покровскому, абсолютно некогда — если Майе Михайловне надо, пусть занимается этим сама, материалы дела прилагаются. Она занялась — уснуть всё равно уже не рассчитывала, — и когда история незадачливого афериста обрела и контуры, и фактуру, не могла понять, как реагировать, такой затейливой и нелепой одновременно показалась ей эта история.


Продолжение следует...

[Барс]

Спасибо! Интересная глава

не мог утащить у Майи кисти и краски, поскольку маячил у неё перед носом в тот неполный час, когда они пропали.

Почему были украдины определенные кисти и только желтые краски всех оттенков? Причина – картина, которую увидел Артем в номере у Майи?

потому что освободился бы от необходимости выносить присутствие Павлика в доме ещё три месяца.
Так, может быть, исполнитель — всё-таки не Павлик?

А зачем делать резкие движения? Павлика Артем решил уволить через 3 месяц. Значит, если он исполнитель, есть время вычислить заказчика. Майе не сказал - хотел сохранить чистоту  расследования/не мешать ей

[Ева Гончар]

Спасибо! Интересная глава

Пожалуйста. :)

Почему были украдины определенные кисти и только желтые краски всех оттенков? Причина – картина, которую увидел Артем в номере у Майи?

Кисти были украдены первые попавшиеся. А краски — да, те, которые, с точки зрения вора, непременно понадобились бы ей, чтобы завершить эту работу. Ведь цель у вора одна — вызывать у гостей отрицательные эмоции.

А зачем делать резкие движения? Павлика Артем решил уволить через 3 месяц. Значит, если он исполнитель, есть время вычислить заказчика. Майе не сказал - хотел сохранить чистоту  расследования/не мешать ей

Насчёт неделания резких движений — Майя и сама пришла к тому же: что не стоит торопиться с увольнением исполнителя, если нужно вычислить заказчика. Другое дело, что три месяца — слишком долгий срок, за который  можно основательно нагадить «Сердцу гор», даже лишившись волновода. Лучше бы с поисками заказчика управиться побыстрее. А что касается чистоты расследования, то всё было бы правильно, если бы речь шла только о подозрениях — тогда, и правда, не стоило бы мешать Майе искать доказательства. Но в данном случае, с Майиной точки зрения, говорить следует не о подозрениях, а об уверенности. Зачем же тогда тратить время на повторное открывание того, что уже открыто?