|
Ева Гончар
|
 |
« Ответ #410 : 15-Февраля-2018 09:54 » |
|
Глава 21. АВАНТЮРИСТЫ
Уехала Майя поспешно, дабы Анюта и Игорь не начали по второму кругу допытываться, что она собирается делать и не просились вместе с нею в музей. Испуганная, но обнадёженная Анюта, кажется, и в самом деле, поверила, что Краузе посулят спасение от тюрьмы. Сосредоточенный и внешне спокойный Игорь, возможно, эту версию и не принял, но решил, что Майя лучше знает, что делать — иными словами, внял совету ей довериться. Такая реакция Майю вполне устроила. Тревожил Артём, который, похоже, обо всём догадался — или подобрался очень близок к отгадке! Если бы Майя могла, она, пожалуй, посадила бы парня под замок, чтобы не опасаться его неожиданного вмешательства. Но такой возможности у неё не имелось, так что пришлось довольствоваться обещанием Артёма не выходить из дома до Майиного возвращения. Он смотрел в сторону, был тёмен лицом и неразговорчив, но слово всё-таки дал.
По дороге в музей Майя думала о Вадиме — о том, как будет объясняться с ним, когда он возвратится, и будет ли вообще. И с горечью осознала, что если её и волнует его реакция, так лишь на то, что произошло с Татьяной — но не на то, что вот-вот произойдёт с ней самой. Майе казалось совершенно не важным, поймёт ли он её или осудит — должно быть, мысленно она уже похоронила свой брак. И случилось это не из-за того, что Вадим изменил ей с Фиби — в конце концов, ещё неизвестно, изменил или нет! — а из-за того, что в эти ужасные дни его не было рядом.
Майя, конечно, помнила, что не позвонила ему из-за измученной стыдом Анюты, умолявшей её не посвящать в их проблемы папу. Но чувствовала, что всё бы рассказала, если бы он позвонил ей сам — попросту не сумела бы не рассказать. Вадим приехал бы и, вероятно, придумал другой выход — ведь он же умный, умнее, чем все они, вместе взятые! И ей бы тогда не пришлось предлагать шантажисту условия, выполнив которые, придётся собирать по кускам саму себя. Обида на мужа была, в значительной мере, иррациональной. Майя сама это понимала — но ничего не могла с собой поделать.
К музею она прибыла в 16.41. Дождь ослабел, но прекращаться не собирался. Неловко и нервно раскрывая зонтик, Майя поймала себя на том, что ей тоскливо от отсутствия Артёма. Она успела привыкнуть к тому, что он постоянно где-то недалеко — к распахнутому вовремя зонту и появлению в ладонях стакана с кофе, к умению угадывать её настроение и готовности исполнить любую её просьбу. Поймала — и разозлилась на собственную беспомощность: «С каких это пор я перестала справляться — одна?!» Но злость придала ей сил, и к зданию музея Майя приблизилась, высоко подняв голову и развернув плечи.
Музей старых мастеров оказался обсаженным ёлочками аккуратным двухэтажным особнячком розовато-бежевого цвета, с белыми колоннами. Со всех сторон его окружали дома советской застройки, и было непонятно, то ли он единственный сохранился в этом районе с прежних времён, то ли это новодел, удачно стилизованный под старину. Бывать здесь прежде Майе не доводилось. Она поднялась на невысокое крыльцо, потянула на себя массивную дверь светлого полированного дерева и вошла внутрь.
Приветливая круглолицая кассирша, вручая Майе билет, сказала с оттенком сожаления:
— Если вы на Дюрера, то уже опоздали — сегодня последний день, и выставка закрывается в шесть.
— Жаль, конечно, — пожала плечами Майя, — но я найду, что ещё посмотреть.
Она миновала турникет у поста охраны — магнитный билет сработал как пропуск — и завернула в гардероб. Её знобило, и плащ снимать не хотелось, но людей в верхней одежде среди посетителей она не увидела — пришлось поступить так, как здесь принято. Затем по указателю «Западноевропейское искусство XVI века» она поднялась на второй этаж. Выставка длилась несколько месяцев, ажиотаж давным-давно прошёл, народу в зале было мало, и Майя без помех подошла к развешанным рядком на одной стене старинным акварелям.
У неё даже дыхание сбилось, так хороши они оказались — так правильны и чисты были линии, так достоверны цвета, и столько тепла и света, и нежного биения жизни было в каждой из работ. Майя замерла, заворожённая. Ей хотелось потрогать растения, ощутить пальцами мягкость соцветий, прохладу листьев, шершавость корней. Хотелось пройтись средневековыми улочками и потеряться в них, рассматривая остроконечные крыши и стрельчатые арки, выщербленные мостовые и горбатые мостики… И названная Игорем сумма, за которую пять маленьких неброских акварелей могли бы уйти на аукционе, сразу перестала казаться дикой. Это были не просто акварели — это была запечатлённая на бумаге любовь к миру.
Стоя перед картинами, Майя поняла кое-что ещё, и поняла так ясно, словно Краузе сам ей об этом сказал. Он завидовал! Всю свою жизнь завидовал тем, у кого есть талант. Он привык к тому, что любой из молодых художников, чьи работы выставлены в его галерее, талантливее, чем он, и, наверное, научился не думать об этом непрестанно. Но упустить случая отомстить мирозданию за собственную бездарность он не мог. Подумать только! Ведь Альбрехт Дюрер даже не посвящал свою жизнь акварелистике. Майя не знала наверняка, но сердцем чуяла, что пейзажи и ботанические зарисовки, от которых она сейчас не могла отвести глаз, были для их автора развлечением, хобби. Но и они не утратили своего очарования за полтысячелетия — и с каждым годом становятся всё дороже. Не сладчайшая ли месть — сделать так, чтобы никто никогда их больше не увидел, кроме того безумца, в чьей тайной коллекции они осядут?
«За то, что Краузе лишится возможности осуществить и эту месть, расплачиваться придётся тоже мне!» — явилась следующая мысль. Майя вздрогнула, резко втянула воздух, унимая приступ дурноты, и поспешно вышла из зала. Давать волю фантазии, представляя, какой будет расплата, она по-прежнему не желала.
В 17.02 по переходу она отправилась в служебное здание. В этот час её, и в самом деле, никто не остановил, охранники в холле присматривали за посетителями.
Пристройка к особняку тоже имела два этажа. Дирекция, отдел госзакупок, куда вчера заглядывал Артём, и ещё какие-то отделы располагались на втором этаже. Хранилище, к которому вела узкая темноватая лестница — на первом и, наверное, в подвале. Где-то совсем рядом, очевидно, пряталась сейчас Татьяна. Неплохо было бы отыскать её, подумала Майя. Отыскать — и заставить прямо сейчас уехать из музея, избавив тем самым от опасности оказаться в заложницах у Краузе.
Она даже предприняла попытку обследовать укромные уголки — но быстро отказалась от своей идеи. Во-первых, уголков было много, и некоторые из них стояли запертые — снаружи или изнутри, непонятно. Во-вторых, если Таня… обманутая Таня — в то, что она потеряла голову до такой степени, чтобы согласиться участвовать не в краже пустячного медальона, а в «ограблении века», поверить было нереально! — если обманутая Таня помогает вору добровольно, она, чего доброго, успеет его предупредить, уничтожив эффект неожиданности, на который Майя очень рассчитывала.
В 17.15, прежде чем начать разыскивать Краузе, она позвонила домой и позвала к телефону Артёма, с намерением убедиться, что он держит слово. Артём слово держал. Интонации у него были мрачные, и это укрепило Майины подозрения, что он обо всём догадался — даже о том, ради чего она звонит. Когда она нейтральным тоном поинтересовалась у него, как дела дома, он так же нейтрально ответил:
— Всё в порядке, Майя Михайловна. Ищем способ выполнить ваше поручение. Уже практически нашли.
Разбираются, как сделать звонок анонимно, сообразила Майя.
— А что ваш друг, программист? Не откликнулся? — вспомнив, спросила она.
— Молчит пока, — тяжело вздохнул Артём.
На том разговор и закончился, и Майя отправилась в отдел выставок, из-за двери которого доносились голоса. В двух смежных комнатах оказалось очень людно и шумно, пахло табаком, от запаха которого Майя в общественных помещениях давно отвыкла, и слышалась немецкая речь. Должно быть, принимали экспертов, которым предстояло проверить экспонаты выставки после её закрытия. Майя поискала глазами Краузе, но, похоже, его здесь не было. Она вернулась в коридор, раздумывая, стоит ли привлекать внимание находящихся здесь людей, выясняя у них, где тот, кто ей требуется — и столкнулась с маленькой сухонькой старушкой с уложенной вокруг головы седой косой.
— Голубушка, вы кого-то ищете? — полюбопытствовала старушка.
— Ищу, — призналась Майя. — Яниса Адамовича Краузе. Вы его знаете?
— Конечно, как я могу его не знать?! — обрадовалась её собеседница. Морщинстое личико превратилось в одну сплошную улыбку — судя по всему, Краузе в музее не только знали, но и любили. — Я видела его час назад, но он сказал, что должен ненадолго отъехать. Наверное, он ещё не вернулся.
— Спасибо, — кивнула Майя. — Я подожду его, похожу пока по музею.
— Дюрера от нас увозят, — заметила старушка с таким же, как у кассирши, сожалением в голосе. — Но зал пока открыт, одним глазком заглянуть вы успеете.
— Спасибо, — опять проговорила Майя и попыталась улыбнуться.
— Я могу передать Янису Адамовичу, что вы его спрашивали.
— Не нужно, я сама его найду.
Старушка, кивнув:
— Как вам будет угодно, голубушка! — аккуратно обогнула Майю и юркнула за дверь.
Майя же, на всякий случай, снова обошла служебное здание, в этот раз засунув нос во все помещения, где были люди, от дирекции до комнатушки названием «Чайная». Но Краузе, видимо, в самом деле, пока не приехал. Что ж, значит, он появится к шести часам — как раз к закрытию выставки. Ведь за картинами он непременно должен проследить лично — чтобы с ними не произошло ничего такого, что как-нибудь нарушит его планы.
Пройдясь по музею, в 17.48 Майя опять позвонила домой.
— Мамуля, ну что?! — зазвенела в трубке Анюта.
— Пока ничего, котёнок.
— Почему? — спросил на заднем плане Артём.
— Здесь пока никого нет.
— Никого нет?.. — слышно было, что дочка сразу упала духом.
— Ась, мы же только что обсуждали, что будем делать, если… — на заднем плане ворчливо начал Игорь.
Но Майя перебила:
— Никаких «если». Нет сейчас — значит, скоро будет, — и торопливо отключилась.
Во-первых, побоялась, что кто-нибудь из ребят сболтнёт лишнего, хотя они заранее условились не обсуждать по телефону детали «операции». Во-вторых, считала абсолютно пустым предположение, что Краузе появится только в последний момент. Товарищ он, конечно, рисковый — но не до такой же степени!
Когда в 17.55 в динамиках зазвучал любезный женский голос, напоминающий посетителям музея о скором закрытии выставки, Майя вернулась к нужному залу и пронаблюдала за недолгой суетой на входе. Посетители вышли наружу, сотрудники музея — три дамы разного возраста — вошли внутрь, и двери зала захлопнулись. Краузе всё ещё отсутствовал.
Майя начала беспокоиться.
Она осталась на втором этаже, неподалёку от перехода, чтобы не пропустить, когда вернётся Янис Адамович. Охранники косились на неё, но ничего не говорили, а ей самой было на них наплевать.
В 18.23 из перехода появилась уже знакомая старушка, облачённая в старомодное фиолетовое пальто и чёрную фетровую шляпу с цветами, и, заметив Майю, воскликнула:
— Не приехал пока Янис Адамович, голубушка! Хотите, я скажу ему, что вы его ждали, когда увижу?
— Не надо, спасибо. Я просто думала с ним здесь пересечься. Нет так нет, ничего страшного.
— Он обязательно приедет, только не знаю, во сколько, — обнадёжила старушка и, цокая каблучками, заспешила на первый этаж.
«Ничего страшного»?!
Как бы не так!
Майе и жутко, и маетно было ехать на встречу с Краузе, однако при мысли о том, что до времени «Ч» этой встречи не произойдёт, у неё заходилось сердце и слабели колени. Где, чёрт возьми, его носит, этого гения самонадеянности? Неужели он не боится, что картины, например, снимут с сигнализации на пять минут раньше или позже назначенного времени, тем самым поломав ему схему побега? Или унесут в такое помещение, откуда он не сможет их забрать?..
В 18.40 позвонил Артём.
— Как ваши успехи? — по-прежнему мрачно поинтересовался он.
— Никак, — отозвалась она.
— Майя Михайловна, мы тут с ребятами посидели, подумали — и придумали ещё один план. На случай, если ваш из-за чего-нибудь накроется.
Спрашивать, какой план, было нельзя, поэтому Майя просто слушала.
— Но для этого мы должны собраться все вместе, — продолжил Артём. — И чем раньше, тем лучше, — добавил он и сам выжидательно примолк.
Ещё час двадцать, и музей закроется, пронеслось у неё в голове.
Её вместе с другими посетителями выставят на улицу, и сделка не состоится.
Даже если удастся перехватить Краузе у входа в музей, договориться с ним о чём бы то ни было она не успеет.
Единственное, что успеет — предупредить охрану о готовящемся ограблении.
Со всеми вытекающими последствиями, которые она так надеялась предотвратить!
— Хорошо, приезжайте, — наконец, вымолвила Майя. — Расскажете, что у вас за план.
— Да, собственно, мы уже в пути, — признался Артём со смешком облегчения. — Сами понимаете — пятница, вечер, пробки. Нам нужен был запас по времени. Так что скоро будем.
Продолжение следует...
|
