|
Ева Гончар
|
 |
« Ответ #116 : 21-Августа-2017 02:06 » |
|
А утро, тем временем, вступало в свои права. Небо стремительно светлело, дом оживал и наполнялся уютным курортным шумом. На балконе соседнего номера заливался смехом ребёнок. Поотдаль включили телевизор. Из коридора донёсся голос женщины, обещавшей кому-то заказать завтрак в номер. «Я тоже так сделаю, но позже», — подумала Майя. Идти в столовую ей не хотелось — хотелось сладкого утреннего уединения. Знакомство с другими постояльцами можно и отложить, практического смысла оно пока не имело.
Одно из окон Майиного углового номера выходило на ту самую калитку, которую зимой караулил смышлёный мальчик Боря, и на крыши построек позади неё, где были владения егеря. Поэтому лай собак и лошадиное ржание хозяйка комнаты различала даже лучше, чем голоса соседей. Привлечённая звуками, она подошла к окну и выглянула наружу. Калитка стояла распахнутая настежь, людей видно не было. После завтрака, рассудила Майя, первым делом нужно навестить Нури — посмотреть на его питомцев и на то, как у него всё устроено. Она хотела отодвинуться от окна, но тут из дома через заднюю дверь вышла невысокая, крепко сбитая девушка с объёмистой эмалированной кастрюлей — очевидно, Мадина.
— Мурат! — густым и «плотным», под стать фигуре, голосом позвала девушка.
Ответа не было. Горничная вздохнула, поставила кастрюлю на землю и снова крикнула:
— Мурат!
Вместо помощника Нури из-за угла дома вырулил помятый и заспанный Павлик в серых трикотажных штанах, вытянутых на коленях, и широкой футболке очаровательного цыплячьего цвета.
— Доброе утро, козочка! — игривым тоном приветствовал он Мадину. — Как спалось?
Девушка обернулась к нему, и Майя получила возможность рассмотреть её лицо — такое же простое и квадратное, как у Мурата. Неровная смуглая кожа, широкие брови, крупный мясистый нос, тёмный пушок над верхней губой, тяжёлый подбородок… да уж, назвать Мадину хорошенькой было сложно. Одинаково плоская и сзади, и спереди, не могла она похвастаться и фигурой. Единственное, что её украшало — пышные и блестящие чёрные волосы, собранные сейчас в низкий хвост. Но зато взгляд, которым горничная смерила Павлика, был умным и цепким. Пожалуй, Артём не ошибся, отметив, что она из тех, кто «способен вырасти от курьера до директора компании».
— Меня зовут Мадина, вы забыли? — проронила девушка с точно отмеренным раздражением в голосе — ровно таким, чтобы показать, что панибратское «козочка» ей не нравится, но не провоцировать Павлика дразнить её постоянно.
Акцента у Мадины почти не было.
— Не забыл, бодливенькая ты наша, — хохотнул тот. — Но, согласись, «козочка» тебе идёт гораздо больше? Целыми днями бодаешься и прыгаешь!
Горничная поджала губы и не ответила.
— Ну ладно, не дуйся! — Павлик подался к ней, взял за локоток и вдруг предложил: — А поехали со мной на пляж. После завтрака повезу людей — и тебя возьму.
— Спасибо, но я работаю, — она аккуратно, но очень решительно высвободилась и отступила в сторону.
— Работа не волк, в лес не убежит. А тепло скоро закончится, нужно им пользоваться.
В этот момент из дома вышел управляющий.
— Ах, вот ты где! — разгневанно бросил он, обращаясь к Павлику. — Почему мне приходится тебя искать?! И где счет за уборочный инвентарь, который я просил принести мне ещё вчера вечером?
— Будет, Артём, сейчас всё будет, чего ты расшумелся? — засуетился помощник. — Я подумал, что вечером ты, в любом случае, не…
— Нужно не думать, а делать, как велено. Чтобы через пять минут счёт лежал у меня на столе, — отрезал Артём и вернулся в дом; Павлик кинулся следом.
Мадина подняла кастрюлю и шагнула к калитке, куда в ту же секунду вошёл Мурат. Сама не зная, как — не то по скорости его появления, не то по выражению лица — Майя догадалась, что он всё слышал. Вокруг Мурата, размахивая висячими ушами и повизгивая от счастья, скакала большая коричневая собака с рыжими подпалинами. Он прикрикнул на псину, которая сразу присмирела и села у его ног, буркнул что-то по-абхазски своей невесте, забирая у неё ношу — и в ручки кастрюли вцепился так яростно, что побелели костяшки. Мадина нежнейшим образом прикоснулась к его плечу и принялась говорить, успокаивая и словно объясняя нечто важное. Майе почудилось, что в потоке непонятной речи пару раз мелькнуло слово «Артём». Мурат продолжал бурчать, но постепенно смягчился, руки расслабились, по лицу пробежала улыбка. Парень и девушка вскоре разошлись, возвращаясь к своим обязанностям, а Майя ещё какое-то время стояла у окна — осмысливала увиденное.
Положа руку на сердце, сценка была странная. Странная не поведением Павлика, цеплявшегося к Мадине явно не ради того, чтобы замутить интрижку, а просто от скуки. И не спокойствием горничной, знающей себе цену и умеющей за себя постоять. По-настоящему заинтриговало Майю бездействие Мурата. Почему он не вступился за невесту? Даже если допустить, что ссориться с помощником Артёма ему не позволяют субординация и страх потерять работу — хотя особого уважения к Павлику в «Сердце гор», похоже, не испытывали — даже в этом случае непонятно, что мешало Мурату войти во двор на две минуты раньше, обозначив своё присутствие? Да и сама Мадина, кстати, держала себя совсем не так, как следовало бы девушке, жених которой смотрит сквозь пальцы на приставания к ней других мужчин, что тоже казалось довольно странным. Фантазировать, придумывая разгадку, Майя не стала — сложила очередной кусочек мозаики в мысленную «коробочку», уверенная, что рано или поздно ему найдётся место в общей картине, и на этом успокоилась.
Остаток утра она провела так, как мечталось — светло и безмятежно. Всласть поплескалась в душе, неприлично плотно позавтракала, поболтала по телефону с девочками, повалялась на постели с книжкой, а потом, когда стрелки часов уже подбирались к одиннадцати, вдруг вспомнила о лежащем на дне чемодана пакете с рисовальными принадлежностями — и решила в него заглянуть. Обещанное Краузе вдохновение не приходило, но терять надежду, что это случится, было ещё совсем рано.
Майя достала пакет, разложила на журнальном столике кисти и краски и немножко полюбовалась своими сокровищами. Потом раскрыла папку с бумагой, намереваясь достать чистый лист — и увидела лежащую сверху незаконченную акварель. Досадливо поморщилась — рисунок оказался тут случайно; последнее, что она собиралась делать — портить себе отпуск попытками довести до ума неудачные заброшенные работы. Раздумывая, куда девать находку — убрать назад в чемодан или просто выкинуть, — Майя пробежала по ней оценивающим взглядом.
Задумка была неоригинальная, но симпатичная: дождливая осенняя аллея, чёрные от сырости стволы деревьев, багряные и охристые кроны, облака голубиного цвета и их отражения в лужах, а в дальнем конце аллеи — силуэты мужчины и женщины, идущих под одним зонтом. Реализация же, как обычно, подкачала: вместо деревьев была аляповатая мазня, стволы расплылись, небо вышло скучным, как белёный потолок. И только парочка получилась как надо — в лаконичных мазках раскрывалась целая история. Немолодой, но статный мужчина ступал с достоинством, подставив руку своей спутнице, а та, совсем ещё юная, длинноногая и коротко стриженная, льнула к нему, как воплощение первой любви. Над парочкой Майя корпела в мастерской у Краузе, под личным его руководством. Она давно привыкла, что он не только умеет угадывать её замыслы, но зачастую понимает их лучше неё самой. Однако в тот день наставник превзошёл себя. Майя не рассказывала ему про Вадима и Фиби — она вообще никому про них не рассказывала. Откуда же он тогда узнал, как именно должны выглядеть мужчина и женщина на её картине?..
Искушение отправить акварель в мусорную корзину было велико — но столь же велико было и непонятное желание её сохранить. Деликатный стук в дверь избавил Майю от необходимости немедленно принять решение.
— Войдите! — крикнула она, и на пороге возник Артём, выглядевший слегка виноватым.
— Майя Михайловна, простите! — он вошёл в комнату и прикрыл за собой дверную створку. — Только сейчас сообразил, что не предупредил вас, в котором часу мы отвозим гостей на пляж. Павлик уже уехал. Я сам могу, если хотите…
Майя с улыбкой поднялась ему навстречу.
— Сейчас? Нет, не хочу. Отвезёте вечером, как вчера. Если, конечно, у вас найдётся время.
— Как вам будет угодно, — Артём улыбнулся в ответ.
— Но раз вы сейчас не слишком заняты… — начала она; план действий у неё уже сложился.
— Не слишком! — с готовностью подхватил он.
— Тогда, пожалуйста, дайте мне возможность взглянуть на ваших соседей. Как называется их заведение? «Приют в поднебесье»?
— Угу.
— Я бы хотела с ними познакомиться. Это можно устроить?
— Без проблем, — закивал администратор. — Я позвоню Алле — она там главная. Скажу, что собираюсь показать вам её цветы. Цветник у них, и правда, обалденный.
«Алла, — повторила про себя Майя. — Отлично!» Появление на горизонте ещё одной женщины её обрадовало — дурнушка Мадина на роль Артёмовой пассии решительно не годилась. Хотя кто знает, какова она в близком общении? А эта Алла, на самом деле, может быть пятидесятилетней матроной, вроде самой Майи. Но познакомиться, в любом случае, стоило, и чем скорее, тем лучше.
— Когда пойдём?
Артём промолчал — уставился, хмурясь, куда-то ей за плечо. Майя обернулась и поняла, что он разглядывает осеннюю акварель. Ей стало неприятно. Свои работы она стеснялась демонстрировать даже членам семьи, чего уж говорить о посторонних?
— Это ваш рисунок, Майя Михайловна?
— Мой. Но он не стоит того, чтобы на него смотреть, — вздохнула она и спрятала акварель в папку.
— А по-моему, очень красиво! — на лице у Артёма опять заиграла улыбка, складка между бровей разгладилась.
— Когда-нибудь будет красиво. Но пока я только учусь. Решила вот заняться на старости лет.
— Скажете тоже — на старости! — возмутился он.
— Как выяснилось, наличие хобби здорово украшает жизнь, — Майя решила не углубляться в обсуждение собственного возраста. — Ужасно жалею, что не начала раньше. Вернее, начинала давным-давно, тогда же и забросила.
— А у меня нет хобби, — развёл руками молодой человек. — Всё как-то… не до того. Сначала учёба, потом работа. В детстве ходил в музыкальную школу, играл на кларнете. Родители настояли — типа, для лёгких полезно, и вообще. Как только школа закончилась, я этот кларнет запихал на шкаф — и больше никогда не доставал.
— Непременно придумайте себе дело для души! — шутливо-назидательным тоном произнесла Майя. — Придумайте теперь, а не тогда, когда уйдёте на пенсию. Неужели вам совсем ничего не хочется, кроме собственной гостиницы?
— Хочется. Постараюсь придумать, — с неожиданным смущением пробормотал он.
Озадаченная острой реакцией, Майя поспешно сменила тему:
— Вы не ответили, Артём. Когда мы пойдём в «Приют в поднебесье»?
— Не пойдём, а поедем, — встрепенулся управляющий. — Это довольно далеко. И знаете, что, Майя Михайловна… У меня есть идея! Предлагаю поехать не на машине, а верхом.
Настал её черёд растеряться и смутиться, и изумлённо переспросить:
— Верхо-ом?.. Что вы такое придумали?! Я не умею верхом.
Прокатиться на лошади Майе довелось один раз в жизни, и так давно, словно этого не было вовсе.
— Невелика печаль! — засмеялся Артём. — Мы с Нури в два счёта вас научим. И лошадку дадим самую смирную — сама довезёт, куда надо.
— О Боже! — она провела ладонями по лицу. — Мне уже заранее страшно. Отказаться я, видимо, не могу?
Он удивился:
— Почему не можете? Ваши желания для меня закон. И нежелания тоже. Я просто подумал, что конная прогулка доставит вам удовольствие.
Продолжение следует...
|
