|
Ева Гончар
|
 |
« Ответ #136 : 28-Ноября-2014 23:50 » |
|
Женщина молчала и не двигалась, только грудь её ритмично вздымалась, будто от волнения или от долгого бега. Зачем она пришла сюда? Что ей от него нужно? Он моментально разозлился и на неё тоже, хотя она-то уж точно не запирала его в клетку!
— Кто вы? Чего вы хотите? — рыкнул Феликс, и она испуганно отступила на полшага.
А потом проговорила, запинаясь:
— Так вот вы какой, Многоликий... Я так много слышала о вас, что непременно должна была... вас увидеть.
По её голосу он понял, что она очень юная — совсем девчонка! — и тут же сообразил, кто она такая. Раз она прячет лицо, значит, не желает быть узнанной — но с какой стати ему щадить чувства королевской дочки?
— Вот как? И что же вы слышали обо мне, ваше высочество?
С негромким удивлённым возгласом девушка отступила на полшага.
— Откуда вы знаете?
— Догадаться было несложно. Вы пришли не с той стороны, где вход, значит, знаете другую дорогу в подземелье — стало быть, вы живёте в Замке. На вас бальное платье, у вас выговор знатной дамы — стало быть, вы не прислуга. Возраст у вас, судя по голосу, как раз такой, как у принцессы Эрики... А главное, вы умеете летать, — Многоликий, у которого зуб на зуб не попадал от холода, перевёл дух и продолжил: — Летать умела Королева, но она, мир её памяти, скончалась пятнадцать лет назад. Этот Дар передаётся только по наследству... и вряд ли в Замке есть ещё одна летунья, кроме Принцессы.
Надо отдать девчонке должное, в этот раз она ничем не выдала своего изумления и страха, лишь чуть-чуть помолчала, прежде чем ответить:
— Летать? Что за дикая мысль?
— Бросьте. О том, что её величество — Одарённая, не писал разве что «Вестник короны».
— Я не об этом. С чего вы взяли, что летать умею я?
Многоликий, конечно, прекрасно понял, о чём она спрашивает. Он вздохнул:
— Ваше высочество, какая на вас обувь? Туфли на каблуках и на твёрдой подмётке, верно?
— Верно, — упавшим голосом подтвердила Принцесса.
— Здесь тихо, как в могиле. Я бы услышал шаги, даже очень лёгкие. А слышал только шелест вашего платья. Значит, вы не пришли, а прилетели. Не волнуйтесь, ваше высочество, я никому об этом не скажу! — удовлетворённо заключил Феликс.
Плечи девушки поникли. «Похоже, я первый, кто узнал про её Дар», — осознал он, на мгновение ему стало её жалко, и сразу захотелось увидеть её лицо.
— Снимите капюшон, пожалуйста, — попросил Многоликий, стараясь, чтобы его слова прозвучали мягко.
Она неожиданно послушалась. Светлый мех соскользнул ей на плечи, открывая белые брызги цветов в тёмных волосах, высокий лоб, большие ошеломлённые глаза. Глаза эти торопливо ощупывали его фигуру, и ошеломления в них становилось всё больше.
— Вам холодно! — выдохнула, наконец, Принцесса.
Жалости к самому себе Феликс не выносил.
— Удивительно, не правда ли? — он саркастически улыбнулся. — Я-то думал, меня поселят в комнате с горячей ванной и камином...
Она растерянно захлопала ресницами:
— Но зачем же... так?
— Ваш отец считает, что мне самое место в клетке, — никакой симпатии к титулованной кукле он больше не чувствовал, притихшая было ярость вспыхнула с новой силой. — А вы сами, ваше высочество? Разве вы думаете иначе? Тогда зачем вы явились сюда? Глазеть на меня, как на экзотическую тварь?!
— Я не... силы небесные, я не думала, что вы так это воспримете!
— А как ещё?! Простите великодушно, — Феликс согнулся было в шутовском поклоне, но взвыл от боли не только в ноге, но и под рёбрами, куда твёрдым краем впился магический пояс. — Я бы и рад показать вам несколько весёлых трюков, да подарок вашего батюшки мешает! — он дёрнул пояс и выкрикнул: — Уходите! Здесь вам не зверинец!
Ни говоря ни слова, Принцесса бросилась прочь.
Обессиленный Многоликий привалился к стене и закрыл глаза, сердце бухало, в ушах гудела кровь. Он и сам не смог бы объяснить, чем его так рассердила эта девочка — её визит был явно не худшим событием дня. Едва туман в голове рассеялся, до Феликса дошло, что он совершил новую глупость. «Я болван!!! Злыдни болотные, зачем я её прогнал?! Ведь она могла принести мне ключ!..» Один шанс из тысячи, что он сумел бы обаять её и сделать своей сообщницей — но и этот шанс он только что упустил.
В коридоре вдруг стало светло как днём — длинные лампы под потолком, неуместные в анахроничном средневековом мраке, вспыхнули все до единой, высвечивая испещрённую трещинами древнюю каменную кладку. А вот и Мангана, понял Многоликий, отодвинулся от стены и выпрямился. Через четыре вдоха за решёткой возник сухопарый носатый старик в соболиной шубе, наброшенной поверх клетчатого домашнего халата, и поинтересовался, осклабившись:
— Что, голубчик, заждался?
— Век бы тебя не видел, — ответил Феликс.
— Ай, до чего невежливо! — Мангана меленько рассмеялся и закашлялся. — А я так мечтал с тобой встретиться! Так готовился к встрече! Не правда ли, мы прекрасно тебя приняли?
— Переходи сразу к делу, Мангана. Зачем я здесь? Чего вы от меня хотите?
— Он ещё спрашивает! — Придворный Маг снова хихикнул. — Государственный преступник спрашивает, зачем его арестовали! Смешная шутка. Сегодня же расскажу его величеству!
— Ты не хуже меня знаешь, что я не убийца и не заговорщик.
— У королевской Охранной службы другое мнение, и суд, конечно, спорить с ним не будет. Ты никогда не выйдешь на свободу, Многоликий.
— Суд? Да ладно... к чему вам такие хлопоты?
— Его величество чтит законы и никого не карает без суда и следствия. Если бы ты тоже чтил законы, то никогда бы здесь не оказался, голубчик.
Феликс промолчал, выжидая. Мангана буравил его маленькими чёрными глазками и разве что языком не цокал от удовольствия.
— Процесс будет недолгим. Твоё присутствие там не понадобится. Тебя приговорят к пожизненному заключению и просто оставят здесь. Хорошая новость в том, что заключение продлится недолго... особенно если тебе забудут приносить еду и воду:
— К чему вам такие хлопоты? — снова спросил Многоликий. — Не легче ли было меня убить?
— Убить тебя мы всегда успеем, — Придворный Маг снова осклабился. — Но пока у нас с его величеством на тебя другие планы.
— Ты не пришёл бы сюда, если бы не хотел, чтобы я о них узнал.
— Разумеется, голубчик, разумеется, — Мангана стёр с лица улыбку и продолжал уже серьёзно: — Мы хотим понять природу твоего Дара. Я буду его исследовать.
«У него же есть прозвище — Потрошитель!» — исключительно вовремя вспомнил Многоликий. Грудь стиснуло змеиными кольцами страха. Он давно знал, что зачем-то нужен этому человеку, но если бы знал, зачем именно — удрал бы из Ингрии в Новые Земли или куда подальше!
— Но я должен получить твоё согласие, иначе ничего не выйдет, — продолжал Мангана. — Работать с упирающимся агрессивным объектом — занятие неблагодарное. Ты всё-таки не кролик... и не белка, — он фыркнул, вспоминая. — Хотя, я уверен, до кроликов, белок и других милых зверюшек дело у нас дойдёт. Со временем. Когда я научусь тобой управлять.
— А если я откажусь? — спросил пленник, догадываясь, каким будет ответ.
— Лучше спроси, что будет, если ты согласишься, голубчик! Ты сразу же получишь тёплую одежду, еду и постель. Из Замка ты, конечно, никогда не выйдешь, но небо, может быть, ещё увидишь. Если будешь послушным мальчиком. Откажешься... пеняй на себя.
«Откажешься — пеняй на себя...» Но согласиться было немыслимо! Придворный Маг уставился на Многоликого, надеясь прочитать ответ по его лицу. Увиденное его не устроило, он скривился и каркнул:
— Дурак. Передумаешь через два часа... или даже раньше.
Потрошитель развернулся и, подволакивая ноги, потащился к выходу. Свет погас, осталась только прежняя лампочка.
— Нет, — сказал ему вслед Феликс, — нет. Я не передумаю.
Тут он услышал новый звук — протяжное скрежетание далёких дверей, одной, другой, третьей... — и понял, что каждую из них распахивают настежь, чтобы вековечная сырость подземелья уступила место обжигающей зимней стуже.
|
