|
DeJavu
|
 |
« Ответ #1716 : 18-Февраля-2019 19:29 » |
|
Фсё!
Мы никуда не торопились, и когда закончили ужин и допили кофе, уже совсем стемнело. На террасе зажглись маленькие, цветные фонарики, сделав и так уютную обстановку, совсем интимной и домашней. Мне почти удалось расслабиться, и отчасти поэтому, вопрос Курта застал-таки меня врасплох:
- Ты закончила?
- Да.
- Хочешь что-то еще?
- Нет.
- Тогда можем заехать к тебе, - предложил Курт.
- Зачем? - мгновенно насторожившись, спросила я.
Может вот наконец то, ради чего он вытащил меня сюда? И всё это была лишь прелюдия? Может, он со мной банально переспать хочет? Так сказать, кто девушку кормит, тот ее и... это самое... танцует. Не могу сказать, что мысль о возможной близости с Куртом, вызывает у меня такое уж отвращение, но однозначно не в качестве платы за его молчание. Вот это - отвратительно и унизительно. Я конечно вынуждена буду согласиться, у меня нет выбора, но отношение моё к Курту никогда не станет прежним, и до сего момента, в общем-то неплохим.
- Ты же хотела что-то забрать из квартиры, - пояснил Курт, ни словом, ни тоном не показав, что заметил промелькнувшую у меня на лице бурю чувств.
- А, да, хотела, - проборматала я, ощущая как щеки заливает краска стыда. Я и забыла уже про свою просьбу. И не могу же я теперь признаться, что это был только лишь предлог, чтобы спокойно застрелиться на кухне.
- Поехали, - кивнул мне Курт, и подозвал официанта чтобы расплатиться.
По дороге к дому я судорожно соображала, отгоняя вновь вернувшиеся подозрения - что это? Удобный предлог или Курт и на самом деле, всего лишь запомнил мою просьбу? Впрочем, как бы то ни было, деваться мне некуда ни в том, ни в другом случае. И лишь когда Курт не проявив желания подняться вместе со мной в квартиру, остался ждать в машине, я убедилась, что мои подозрения беспочвенны, и с облегчением, а может и с затаенным сожалением, окончательно успокоилась.
Нельзя сказать что мысль воспользоваться тем, что Курт не ходит за мной по пятам и применить Ругер по прямому назначению, совсем не приходила мне в голову. Но я отмела ее тут же. Нет никаких гарантий, что наставник не побывал здесь раньше, и не забрал патроны или вообще сам пистолет. И про камеры я теперь не забываю. Всё это может быть ловушкой, имеющей своей целью проверить мои истинные намерения. И проявив интерес к оружию, я тем самым сдам себя с потрохами. Да если честно, я и не хочу больше убивать себя. У меня в душе словно все выгорело. Осталась лишь саднящая пустота. Я не думаю ни об Аннет, ни о и каких бы то ни было моральных нормах и запретах. Не не позвляю себе думать, а именно что не думаю. Не о чем больше. Какой смысл, если я все равно не имею возможности им следовать? У меня больше нет сил бороться. Я сломалась, смирилась с тем фактом, что я всего лишь бессловесное оружие Отдела, которым он имеет право пользоваться как только пожелает. Оружию не полагается думать и чувствовать, только действовать.
Поэтому в сторону кухни я даже не посмотрела, и включив в прихожей свет, быстро прошла в комнату, покидала в сумку первые попавшиеся под руку мелочи, и через пять минут уже спускалась вниз.
Закинув сумку на заднее сиденье и усевшись за руль, я спросила:
- В Отдел?
- Если ты никуда больше не хочешь, - согласился Курт.
- Завтра рано вставать. У меня инструктаж утром. Мэдлен сообщила, - посчитала нужным оправдаться я, и неожиданно для самой себя, добавила. - Ненавижу ее!
- А должна быть благодарна.
- Благодарна? За что? За то, что заставила убить Аннет? Или за то, что хотела сделать овощем? - в негодовании развернулась я к Курту.
- В итоге, тебя даже не наказали, - остудил он мой пыл.
- Не считая того, что я живу в Отделе? - с сарказмом поинтересовалась я.
- Это не наказание, а разумная предосторожность.
Я предпочла не развивать эту скользкую тему, хотя и так уже ясно, что и Курт, и скорее всего Мэдлен, в курсе моих попыток. Но почему она в таком случае ничего не предпринимала?
- Тебе прощалось то, что другим не спустили бы, - продолжил он, - и терпели твои выкрутасы довольно долго. Или ты считаешь что то, как ты жила последние два года, норма? Других ликвидировали бы и за меньшее. Вспомни и подумай. Что, или вернее кто, позволял тебе так жить. Иногда, когда я вижу что ты ведешь себя как сейчас, я жалею что она и правда не подправила тебе мозги. Потому что ты ими все равно пользоваться не умеешь, дальше своего носа не видишь, и оценить то что имеешь, не можешь. И благодарности не испытываешь, - добил он меня. - А должна бы.
Я пристыженно молчу, ошарашенная столь эмоциональной речью, обычно немногословного Курта. С его помощью, у меня на самом деле получилось взглянуть на ситуацию со стороны. Не могу не признать, что в его словах много правды. Я конечно не полюбила Мэдлен вновь, но ненависть как-то незаметно ушла, оставив после себя бесконечную усталость и опустошение. Мне вдруг стало чуть легче. Все же ненависть изматывает. Я не ответила Курту ничего, и так, молча, мы и доехали до Отдела. И лишь когда мы вошли внутрь и расходились в разные стороны коридора, я нашла в себе силы поблагодарить его: "Спасибо за вечер". На что он кивнул и скрылся за поворотом.
В течение следующей недели, каждый раз когда у меня выдавалось свободное время, а выдавалось оно подозрительно часто, Курт приглашал меня в город. И я соглашалась. Вначале опасаясь отказать, но в дальнейшем, поняв, что похоже шантажировать он меня не собирается, принимала приглашения уже ради собственного удовольствия. Я никогда не просила Курта об этих поездках, инициатива всегда исходила от него самого. Он все так же не особо общителен, а вот я, перестав ждть подвоха, раскрылась и получала от наших выходов истинное наслаждение. Не мешало даже полное понимание того, что меня просто выгуливают на коротком поводке.
В конце второй недели жизни в таком режиме, Курт вернулся наконец к оперативной работе. А меня, Мэдлен даже не вызывая к себе, а просто проходя мимо по коридору и приостановившись на секунду, и как бы что-то вспомнив, известила: "Можешь вернуться к себе домой".
|
