|
DeJavu
|
 |
« Ответ #1619 : 21-Ноября-2018 21:14 » |
|
Проснулась я в той же самой камере, в которой провела всю предыдущую неделю. Резко, рывком села, и чуть не упала назад - сильно кружилась голова. Но при этом я все помнила и вообще не заметила в себе никаких изменений. Не то чтобы я не поверила Мэдлен насчет снотворного - какой смысл был ей обманывать, но все же...
Медленно и осторожно встав, во избежание повторного приступа головокружения, и кроме того, у меня все болело, словно после хорошей взбучки - видимо сказывалось вчерашнее жесткое приземление, я доковыляла до двери, и убедившись что она заперта и я все еще на положении пленника, чего, впрочем, и следовало ожидать, вернулась обратно и легла.
Ощупав нещадно саднящую правую половину лица, на которую вчера пришелся основной удар при падении, я обнаружила что щека ободрана и припухла, а на скуле красуется аккуратно наклеенный медицинский пластырь. Значит, там все еще хуже. Но содрать его и проверить насколько хуже, я не решилась. Я не принадлежу сама себе, и сейчас как никогда остро, ощущаю себя абсолютно бесправной собственностью Отдела. Кто знает, как отреагируют на мою самодеятельность отделовские эскулапы? А я опасаюсь хоть чем-то вызвать их недовольство, памятуя приказную силу советов Мэдлен.
Эти горькие мысли вернули меня к событиям вчерашнего дня. И вспоминая их, я испытываю невыносимый стыд. Не потому, что плохо держалась и недостойно вела себя - это все ерунда. Есть вещи против которых ты не можешь идти при всем своем желании. Настолько непереносимо страшные, что все внешние реакции на их фоне становятся просто шелухой. Это как инстинкт - отдернуть руку от горячего или отшатнуться от пропасти. Нет, не за это я виню себя, и не это терзает мое сердце.
Но вспоминая момент, когда я умоляла Мэдлен и обещала сделать все что она захочет, я внутренне корчусь от стыда, понимая, что это были не просто слова, а я действительно готова была на все, чтобы избежать уготованной мне участи, в том числе и убить Аннет еще раз, еще сколько угодно раз и каким угодно способом. Нельзя остаться прежней, осознав про себя такие вещи. И невозможно больше питать иллюзии о своей хотя бы относительной порядочности. Это дно. Глубже падать уже некуда.
Подводя итог моего противостояния с Отделом, я прихожу к неутешительному выводу - похоже я проиграла по всем пунктам. И если выбирать между "добровольной" работой на Отдел и работой в состоянии овоща, то я пожалуй остановлюсь на первом варианте. Прямо скажем, небогатый выбор, но уже чуть легче от того, что он вообще есть. Интересно еще, что подвигло Мэдлен передумать почти в последний момент? Уж точно не мои просьбы. Вряд ли я когда-нибудь получу ответ на этот вопрос. Предугадать ее мотивы мне ни разу не удалось, и вряд ли удастся. Точнее не так, мотивы-то у нее всегда одни и те же - польза для дела, но почему именно такое решение она сочла более верным? Тайна сия велика есть.
Не знаю, сколько я проспала, но по всей видимости Мэдлен и в этот раз оказалась права - пусть и вынужденный, но отдых оказал на меня благотворное воздействие. Неконтролируемая паника, мешающая думать ушла, осталось лишь чувство полнейшей безнадежности и постоянный, липкий и удушающий страх. Куда же без него. Если кратко, то моё состояние можно охарактеризовать словами: "Жить не хочется, но придется".
Опять потянулись бесконечно тягучие дни не разбавляемые ничем, кроме визитов врачей. Несколько раз меня заставляли проходить психологические тесты, но в основном ограничивались пичканьем таблетками. Я покорно выполняла все рекомендации медиков, не видя в них смысла, но и не решаясь прекословить.
Где-то неделю спустя, со скулы сняли пару швов, оказавшихся под пластырем. Вот это да. Здорово должно быть я ее себе распахала. Но самое удивительное, что в тот день я этого даже не заметила, хотя кровило наверное неслабо.
Время словно застыло на месте, и это ощущение усугублялось еще и тем, что я не могла нормально уснуть. Стоило мне только закрыть глаза и начать засыпать, как я в ужасе вздрагивала и просыпалась. Разумом я понимаю, что мои страхи необоснованны, и если со мной захотят что-то сделать, им вовсе необязательно будет ждать чтобы я заснула, и пока я не дам им повода - я в полной безопасности, но ничего не могу с собой поделать, и боюсь хоть на секунду потерять над собой контроль.
Но шли дни, ничего не происходило, и уверившись, что по крайней мере в ближайшее время, мне не угрожает самое страшное, я немного расслабилась и постепенно вновь утонула в хмуром равнодушии и тоске бессмысленного существования. И почти незаметно, пережитый недавно ужас, начал потихоньку сглаживаться, и не забылся, нет, но и не занимал уже единственно все мои мысли. Почти помимо воли я начинаю искать способы хоть как-то изменить ситуацию. Неужели же нет совсем никакого выхода, кроме полного подчинения?
И мой отдохнувший мозг зацепился за предупреждение Мэдлен о самоубийстве, тем более что ранее у меня были такие же мысли. Может статься, не все потеряно, и у меня еще есть выход, есть. Как говорил один из классиков - "Безвыходным мы называем то положение, выход из которого нам не нравится". А теперь, за неимением других вариантов, для меня и этот сойдет.
Только нужно продумать и осуществить все тщательно и не торопясь, не должно быть никаких попыток, о которых говорила Мэдлен, ибо цена ошибки слишком высока и осечки нельзя допустить. Лишиться последних остатков свободной воли я боюсь еще больше, чем перспективы и дальше влачить свое жалкое существование, неизвестно сколько еще.
Несомненно, пока я в Отделе, за мной будут тщательно наблюдать, и это не лучшее место для осуществления моих намерений. Раз уж Мэдлен об этом заговорила, следовательно будет начеку. Может даже и спровоцировать попробует, как знать? Нет, лучше всего оказаться дома, а там будет мой верный Ругер и пуля в висок. И ничего они с этим не смогут поделать. Значит моя главная цель на данный момент - добиться того чтобы меня выпустили из Отдела. Одну и без присмотра.
А пока мне всего лишь нужно выглядеть сломленной и покорной, чтобы усыпить их бдительность, тем более это будет нетрудно. По большому счету это так и есть, мне и притворяться особо не придется. От этих мыслей мне даже немного полегчало. Мы еще посмотрим кто кого!
К исходу второй недели моего пребывания в медблоке, я почувствовала, что в моем сознании и восприятии действительности, наметился едва заметный перелом. Возможно, сыграло роль прошедшее время, ведь ни одно горе не длится вечно, во всяком случае с прежним накалом переживаний. А возможно и в самом деле помогло то, чем они меня тут пичкали, но полная апатия и равнодушие, стали трансформироваться в пусть и чуть заметный, но интерес к жизни. Абсолютное нежелание каких-либо контактов, похоже, тоже дало трещину, и мое вынужденное одиночество, ранее почитавшееся за благо, начинает постепенно тяготить. Ежевечерне наваливавшаяся на меня хандра, наконец-то отступила и расслабившемуся почти за месяц безделья телу стало не хватать ставших уже привычными нагрузок. И не только телу. Мозг тоже пробудился от спячки, и желая отвлечь его от постоянного прокручивания не самых приятных мыслей, все равно прямо сейчас в этом нет смысла, я попросила принести мне что-нибудь почитать, в чем мне не отказали, и уже через пару часов я была счастливым обладателем внушительной стопки книг.
Впрочем, никакие сколь угодно благотворные перемены, никоим образом не повлияют на мое решение покончить со всем этим при первой же возможности. Осталось только ее дождаться.
|
