|
DeJavu
|
 |
« Ответ #1311 : 23-Мая-2018 21:54 » |
|
Ну вот. Наконец-то последний эпизод "Записок новичка". Сразу хочу извиниться, за то что в этот кусок довольно большой, но его просто нельзя разделять, и лучше прочитать сразу, залпом.  Плюс, небольшое пояснение к дате - Дата попадания Мари в Отдел - 10.09.1994г. Все остальные эпизоды, времена года в них и т.д., соотносились с ней.  Попозже проставлю даты на прошлых эпизодах. Спасибо огромное, всем, кто был со мной и Мари на протяжении этих лет. Я вас всех очень люблю.   Честно-честно. Правда люблю.  Приятного чтения!    Эпизод 22. Дорогой ценой.26.01.1997.
В Отдел я пришла в полшестого утра. Не спав перед этим всю ночь и проведя ее в тягостных раздумьях. Но решение было принято и отступать некуда. Стараясь не попасться никому на глаза, следующие полчаса я провела в опостылевшей за полтора месяца моего наказания, комнате для отдыха.
В пять минут седьмого, за десять минут до часа икс, я уже была на месте, благодаря декодеру без проблем пробравшись на пятый уровень и без проблем же, найдя нужный мне сектор, никого так и не встретив, что не могло не радовать, ибо объяснить что я тут делаю, я бы затруднилась. Поиски сегмента под номером 17А и собственно само скачивание файла заняли еще не более пары минут. Я покидала уровень, когда наконец сработала сигнализация и на лестнице послышались тяжелые шаги охраны. Но я уже была вне досягаемости.
Спрятав добычу вместе с декодером в надежном месте, я поднялась наверх, изо всех сил стараясь выглядеть как обычно. До брифинга оставалось еще почти полтора часа, и я провела их все в той же комнате отдыха, делая вид что сплю. Все равно, ввиду объявленной тревоги из-за взлома системы, домой меня никто бы не отпустил.
Брифинг прошел быстро и скомканно. Ни шефа, ни Мэдлен на нем не было. Это и к лучшему. Не представляю как я смогла бы посмотреть Мэдлен в глаза. И даже Биркофф не присутствовал, закопавшись в отделе связи, и вычисляя предателя. Меня. Курт дал нам вводную на вечернюю миссию, распределил роли и велев готовиться, распустил группу.
Они подошли ко мне в системном, когда я сидя за рабочим компьютером просматривала профиль операции, готовясь к вечерней миссии. И хотя я ожидала чего-то подобного, в глубине души уговаривая себя, что всё обойдется, всё же я вздрогнула всем телом, когда тяжелая рука легла мне на плечо. Сдерживая дыхание и пытаясь унять бешено бьющееся сердце, я повернулась к ним, притворившись удивленной. Рассел. И тот, второй, который всегда участвует в подобного рода делах.
- Ты пойдешь с нами.
И прямой, немигающий взгляд, готовый к чему угодно - сопротивлению, истерике, недоумению, просьбам... Но я не собиралась делать ничего из вышеперечисленного и доставлять им такое удовольствие, и просто медленно поднялась, даже не подумав задавать бесполезные вопросы. Бесполезные, ибо как я уже знала, явившись пару раз невольным свидетелем подобных же сцен - на них никто и не подумает отвечать. И кроме того, я и сама в курсе того что происходит, и в чем причина, и не нуждалась в их ответах.
Выходя из системного с конвоирами по бокам, я испытывала лишь страх и стыд. И стыд как ни странно, в гораздо большей степени. Страх конечно еще возьмет свое, но - позже. Во мгновение ока я стала изгоем среди своих, на которого смотрят едва скрывая во взглядах удивление, презрение, отчуждение, и как ни странно... облегчение. Облегчение от осознания того, что в этот раз обошлось. Но в любом случае как на чужого. Отрезанный ломоть.
Я знала куда мы направляемся, мне не нужно было показывать дорогу, и я совершенно не нуждалась в том, чтобы меня тащили туда силой. И я резким рывком вырвала свой локоть из руки Рассела, одновременно наградив его негодующим взглядом. Я не собиралась бежать, и он это понял. И не став настаивать, просто пошел вместе со своим напарником чуть позади меня.
Проходя через главный зал, я успела еще заметить испуганный взгляд Биркофа, сочувственный и преисполненный жалости - Вальтера, и потрясенный Курта, и чуть заметно отрицательно качнула ему головой, прося не влезать во все это, памятуя его заступничство перед Мэдлен. Надеюсь, в этот раз ему хватит ума не вмешиваться. Помочь он мне все равно не сможет, а вот себя подставит. И очень надеюсь, что он понял мой знак правильно - как просьбу остаться в стороне, а не как отрицание мной вины.
Подойдя к двери в Белую Комнату, я дождалась когда она с леденящим душу скрипом откроется, и войдя внутрь, сама уселась на стул посередине. Рассел зафиксировал мои руки и вышел, а я осталась наедине со страхом, наконец-то вступившим в свои права. Страхом перед болью, которая несомненно меня ожидает, и страхом не выдержать и сломаться. Небольшим утешением для меня служит лишь осознание того, что я получила то, к чему всегда подспудно стремилась, вот только расплачиваться за это мне придется дорогой ценой.
Мэдлен вошла в комнату минут пять спустя. Медленно и подчеркнуто аккуратно, закрыла за собой дверь, и не спеша повернулась ко мне. И эта ее неторопливость многое мне сказала. Но когда она наконец взглянула на меня, в ее глазах я не увидела ожидаемого мною гнева, негодования, может быть злости, холодности или презрения. Нет. Скорее это было разочарование и... усталость. И заговорила она не сразу, вопреки обыкновению не став выписывать круги вокруг своей жертвы, пытаясь ее деморализовать, а просто отошла чуть в сторону и тихо наполовину спросила, наполовину констатировала:
- Я надеюсь ты в полной мере осознаешь последствия своего поступка.
Я повернула голову в ее сторону, пытаясь ответить ей на это вызывающим взглядом, но сама почувствовала, что он у меня не получился, а вышло что-то вроде напускной бравады, которая никого не обманула, в том числе и меня саму.
Мэдлен тем временем, все так же тихо и сдержанно продолжила:
- Ты знаешь наши правила, поэтому я спрошу один раз. Как ты достала декодер, где он сейчас, и кому ты собиралась передать информацию?
Я откинула голову к спинке стула, и вместо ответа, который не могла ей дать, я отбросила все свои безуспешные потуги казаться сильной и смелой, посмотрела на нее испуганным, потерянным взглядом и просто попросила:
- Мэдлен, пожалуйста, не надо.
Сама не зная точно, что именно имею в виду, но при этом отчетливо осознавая всю бесполезную униженность своей просьбы. С тем же успехом я могла бы умолять стену в Белой Комнате. Слишком поздно. Но несмотря на всю бесполезность моей попытки, я не могла ее не сделать. Страх был сильнее, и именно он в данный момент диктовал мое поведение.
Но Мэдлен видимо прекрасно поняла о чем я, ибо в ее ответных словах прозвучало искреннее сожаление:
- Мне жаль, Мари.
И она нажала кнопку вызова персонала.
Ее вроде бы банальная фраза стала для меня признанием некоторой необычности наших отношений, даже безотносительно того было ли на самом деле это признание в ее словах, или нет. Я хотела его услышать, и услышала. Фраза-то банальная, но много ли приговоренных слышали ее от Мэдлен?
Дверь открылась и внутрь зашла Бутан со своим напарником.
- Когда закончите, сообщите, - приказала Мэдлен и вышла, даже не посмотрев больше в мою сторону, словно я была всего лишь частью обстановки.
Меня ощутимо затрясло. Впереди у меня был пожалуй самый длинный и страшный час в моей жизни. И уже через пару минут я поняла, что не ошиблась в своих худших предположениях. Если на земле и есть ад, то он здесь. Бывали моменты, когда я была готова на что угодно, только бы избавиться от боли, но всякий раз я вспоминала как обстоит дело и продолжала держаться. Я пыталась молчать, и я пыталась врать, чтобы выторговать себе хоть несколько минут передышки, но этот номер не прошел. Бутан лишь отрицательно покачала головой в ответ на вопросительный взгляд напарника, после моего "признания".
Поддерживала меня только мысль о следующем визите Мэдлен. Должна же она будет удостовериться, как идут дела, не дождавшись сообщения от Бутан. А она его не дождется! И тогда у меня появится возможность чуть передохнуть. Это стало моей целью - пара минут без боли. В такой ситуации всегда нужна какая-то цель и надежда. Даже если цель столь ничтожна и глупа, а надежды на самом деле нет.
И она пришла. Но поняла я это лишь по тому, что раздиравшая мою голову боль резко прекратилась. Я с трудом приоткрыла с силой зажмуренные глаза, защищающиеся от яркого света, заливающего всю Белую Комнату и отзывавшегося в моих висках дополнительной резью, и узрела в полуметре от себя знакомые черные туфли. Мэдлен. У меня перед глазами все плыло. Пот заливал лицо и противными мелкими струйками скатывался по шее и груди. Во внезапно наступившей тишине слышно было лишь мое тяжелое дыхание.
Мэдлен сделала шаг вперед, приподняла мой подбородок и внимательно всматриваясь в мое лицо, спросила:
- Ну так что? Есть результат?
Я поняла, что адресовано это не мне. Бутан явно замялась, и на какой-то миг это доставило мне мстительное удовольствие. Приятно сознавать, что есть что-то, чего и она тоже боится. Наконец Бутан отрицательно качнула головой и ответила:
- Пока нет.
- Почему так долго? - безапелляционно осведомилась Мэдлен, и от этого рыжую стерву передернуло.
- Мы делаем все возможное.
Мэдлен удовлетворенно кивнула, даже и не подумав усомниться в ее словах, и посоветовала:
- Попробуйте электрошок.
И выпустив мой подбородок, она развернулась и направилась к двери. Я дернулась так, словно меня уже пробило разрядом, и севшим голосом, позвала:
- Мэдлен...
Она обернулась через плечо, стоя у двери и положив на нее руку, всем своим видом показывая, что если не услышит сейчас от меня что-то действительно важное, то уйдет, и прохладно осведомилась:
- Да?
Я поняла, что у меня есть только один шанс, и прошептала:
- Декодер...
Мэдлен отпустила дверь и развернулась ко мне:
- Я слушаю.
- Третий уровень, северо-восточное крыло, отсек 216. За панелью в правом углу.
- Файл?
- Там же.
- Хорошо, - констатировала она. И выходя, бросила через плечо Бутан. - Электрошок.
Вот с-сука! Я в отчаянии со всей силы врезала затылком в спинку стула и с трудом подавила рвущиеся наружу рыдания - полнейшая безысходность. Теперь у меня не осталось даже надежды.
Я не могу, не могу, не могу сказать им больше ничего, при всем моем желании побыстрее все это закончить. Я знаю, что стоит им получить то что они хотят, и меня отправят в расход. И такой исход дела местами кажется мне очень даже желанным. Но это невозможно. Скажи я им правду, мне просто-напросто никто не поверит, а вот свой единственный, хотя и призрачный шанс, я точно упущу.
Не знаю, то ли потому, что Бутан не посмела ослушаться Мэдлен, то ли это вполне отвечало ее собственным планам, но следующим на повестке дня и правда стал электрошок. И поверьте мне, это не самая приятная вещь, которую мне пришлось испытать в жизни. Много раз я отключалась, но снова и снова приходила в себя все в той же ненавистной, залитой ослепляющим светом, душной комнате, с маячащим передо мной, столь же ненавистным, бездушным лицом Бутан. Я ненавижу ее рыжее каре, ненавижу ее очки в черной оправе, ненавижу сам воздух, которым вынуждена дышать вместе с ней. Кем нужно быть, чтобы день за днем, делать то, что делает она и при этом не свихнуться?
Но ненависть поддерживала меня недолго. Скоро я потеряла счет времени. Ненависть, время, пространство - все исчезло. Осталась единственная реальность - боль, и ее градации и грани. Сильнее, слабее. Одна, другая, третья. Не осталось больше ничего, и я хотела лишь одного - умереть. Но эта роскошь для меня недоступна. Вновь и вновь я возвращалась в кошмарную реальность.
В очередной раз придя в себя, я узрела перед собой отнюдь не Бутан, а Мэдлен. Совершенно не помню, как она здесь оказалась. А та, по одному взгляду брошенному на рыжую, определила, что парочка преуспела не больше чем во время ее предыдущего визита, и коротко бросила им:
- Выйдите.
Они немедленно выполнили ее приказание и удалились, а мы остались вдвоем. По взгляду Мэдлен я поняла, насколько жалкое зрелище я из себя сейчас представляю. Где-то глубоко-глубоко внутри, во мне шелохнулось нечто вроде сарказма - даже сейчас, буквально в шаге от смерти, мне не все равно, как я выгляжу в ее глазах? Полнейший маразм. Но все же, насколько могла, а могла я немногое, спину я постаралась выпрямить и поднять голову повыше.
По ее реакции, стало ясно, что в своем намерении я не слишком преуспела. И от ее слов я вздрогнула:
- Ну что ж, считай что я впечатлена.
Пару секунд я не могла понять на какой счет отнести ее слова, на счет моей жалкой попытки держать перед ней лицо или на счет того, что я до сих пор еще не сломалась, но ее последующие слова тут же все прояснили:
- Ты ведь понимаешь, что не сможешь держаться вечно. Так зачем тебе все это надо? Ради чего?
Если бы у меня были силы, я бы рассмеялась. А так, всего лишь провела языком по искусанным в кровь губам, и усмехнулась уголком рта:
- Какой хороший вопрос. Не поверите, сама задаюсь им вот уже... кстати, сколько там прошло времени?
- Почти три часа, - усмехнулась в ответ Мэдлен. Она как никто другой могла оценить сказанное мной.
- Сколько еще это будет длиться? Вы же знаете, что больше я ничего не скажу. Почему бы вам просто не убить меня? Сделайте одолжение.
- Извини, но боюсь, придется тебе еще помучиться.
Но на этом месте, наш так мило начавшийся разговор, оказался прерван противно заскрипевшей дверью, и в Белую Комнату вошел шеф. Даже не взглянув в мою сторону он раздраженно обратился к Мэдлен:
- Почему ты все еще здесь?
- Извини, но я еще не закончила, - хладнокровно парировала Мэдлен.
- Она ведь сказала где декодер и файлы?
- Да.
- Чего ты тогда возишься с предателем?
- Необходимо выяснить, кому она собиралась передать информацию.
Они говорили обо мне в третьем лице, но у меня не возникло ни малейшего желания напомнить о собственном существовании, напротив, я сидела замерев и не дыша, боясь хоть чем-то привлечь их внимание к собственной персоне.
- У нас других дел полно. Отправь ее в расход и займись ими.
- Я не думаю, что это правильное решение.
- А я не спрашиваю твое мнение, а велю тебе отдать приказ.
Во взгляде и в позе Мэдлен ничего не изменилось, но каким-то непостижимым образом, я поняла, что такая постановка вопроса ей не понравилась и сильно. Я непроизвольно поежилась. Но кроме мягко высказанного напоминания, которое, впрочем, мне ни о чем не говорило, ее недовольство больше никак не проявилось:
- Вспомни Глазго.
Но если оно ничего не говорило мне, то похоже, для шефа эти воспоминания оказались крайне неприятными, ибо холодный взгляд его серых глаз, словно бы похолодел еще больше, а напряжение в комнате стало настолько ощутимым, что казалось, его можно потрогать рукой.
- Глазго здесь ни при чем, - жестко отрезал шеф.
Мэдлен не отрывая взгляда от его глаз, чуть повела бровью. Их безмолвное противостояние длилось недолго, но на какой-то бесконечный миг, мне показалось, что если Мэдлен ему не уступит, то шеф просто пристрелит меня сам, здесь и сейчас. Но Мэдлен уступила.
- Я распоряжусь, - едва заметно кивнув, безэмоционально известила она, и вышла.
Шеф бросил на меня все еще раздраженный взгляд и вышел следом за ней. А у меня не возникло ни малейшего сомнения, в том, что я стала свидетелем этой маленькой сценки по той лишь простой причине, что я без пяти минут труп. До меня только сейчас дошло, что значило ее - "Я распоряжусь". Хотя, чего собственно я боюсь? Разве это не то, чего я хотела? Наоборот, я должна быть благодарна шефу, позволившему наконец, все это закончить. Я уговариваю себя, что осталось совсем еще чуть потерпеть, но получается плохо.
Бутан вернулась лишь минут через десять. И все это время я и ждала ее и одновременно хотела чтобы ее не было как можно дольше, смакуя каждую оставшуюся мне секунду. Войдя внутрь, она положила принесенный с собой, заполненный прозрачной жидкостью шприц на медицинский столик, и покопавшись в стоящем там же чемоданчике, достала черную повязку и направилась ко мне.
- Нет, - насколько могла твердо, возразила я.
Бутан замерла на полдороге и пристально вглядевшись в меня, положила повязку обратно, и вместо нее взяв жгут, деловито и четко, завязала его на моей левой руке повыше локтя.
Так вот как выглядит смерть в Отделе. Хотя, по видимому, не только так, она многолика, но моя предстала именно в этом обличье. Я расширившимися от ужаса глазами слежу за действиями Бутан, изо всех сил стараясь держаться достойно. И мне это удается, но ровно до того момента, когда она взяв шприц, подносит его к моей руке. Все доводы рассудка о том, что для меня это лучший выход, мгновенно разбиваются о банальный животный инстинкт. Мое тело не хочет умирать. И я резко шарахаюсь насколько могу в сторону, попутно попытавшись заехать Бутан головой в лицо. Она ошарашенно, но от этого не менее проворно уклонилась от до сих пор покорной жертвы и глянула на своего напарника, доселе стоявшего без дела у противоположной стены. Тот без слов ее поняв, подошел, зажал словно в тисках мою руку, и мне не оставалось больше ничего, кроме как покориться неизбежному.
Я успела еще увидеть как игла вошла в вену, и как туда же перекочевало содержимое шприца, а затем, почти мгновенно, мое сердце словно пронзило ледяными иглами боли. Я попыталась было задушено вскрикнуть и вдохнуть воздух, но не смогла, быстро проваливаясь в темноту небытия. Последним, что я ощутила, уже ничего не видя, было то, что разжались держащие меня руки. |
