|
DeJavu
|
 |
« Ответ #322 : 13-Апреля-2016 13:34 » |
|
Эпизод 15. Аннет. Начало.
Слова Мэдлен о том, что я должна буду остаться здесь, повергли меня в шок. Я просто не могла поверить в только что услышанное, и дорога в камеру не отложилась у меня в памяти, осталось только ощущение всепоглощающей ненависти, направленное на всё, что попадалось мне на глаза, а прежде всего на эту пигалицу Мари, которая полувела - полутащила меня за собой.
Я ведь помогла им найти Пабло, разве нет? Чего ЕЩЁ им от меня надо? И сколько я должна буду пробыть здесь?
Запихнув в камеру, эта малолетняя сучка оставила меня одну. Кипя негодованием, я всё же осмотрелась. Небольшое круглое помещение, похожее чем-то на то, куда меня привели первый раз, только стены не белые, а серые, и вместо стула посередине - лежак у стены. Может были и еще отличия, но мне если честно, сейчас не до разглядываний интерьера. У меня в голове рефреном крутится только одна мысль: "Этого не может быть!" ЦРУ не может так поступать. Или всё-таки может? Голова идет кругом от предположений.
Я не могу спокойно сидеть или стоять, и мечусь в маленьком свободном пространстве между дверью и лежаком. Не особо там помечешься, но у меня получается, и начинаю вспоминать, что именно сказала Мэдлен, скорее всего я просто ее неправильно поняла. Не может быть, чтобы они оставили меня здесь НАДОЛГО.
На работе меня хватятся не раньше чем послезавтра, я частенько работаю по своему собственному графику, а вот мама... О Боже, что будет с ней, если... Нет, не может быть, но всё же... если я и правда быстро отсюда не выберусь, она ведь решит, что я... О нет! И я с удвоенной энергией забегала между стен. Нет, надо что-то делать, с кем-то поговорить и прояснить ситуацию.
Я даже пару раз стукнула кулаком в железную дверь, а потом от бессилия добавила по ней еще и ногой, но вовремя поняла, что это бесполезно. Мои удары её не то что не поколебали, но она даже и звука не издала, а я только ногу себе отбила. Прихрамывая, я доковыляла до лежака и села, но почти тут же вскочила, я просто не могу спокойно сидеть, когда я нервничаю, мне нужно выплескивать энергию, что-то делать и предпринимать, а что я могу здесь делать? Только метаться, как зверь в клетке. Разум мне подсказывает, что я всё равно ничего не смогу изменить, но тело не желает успокаиваться.
В таком состоянии я провела несколько часов, а затем дверь с противным скрипом открылась. Я метнулась к ней, наконец хоть что-то прояснится. Стоящий на пороге крепкий чернокожий парень цепко ухватил меня, подлетевшую было к двери, за плечо, и потащил по коридору, не обращая ни малейшего внимания на мои вопросы и требования отвести меня к главному, или хотя бы дать поговорить с Мэдлен, она как я поняла, тоже похоже здесь что-то решает.
Убедившись, что разговаривать он со мной не собирается, я попыталась пнуть его ногой, на что он так вывернул мою руку, что у меня дух перехватило от боли. Больше я таких попыток не предпринимала, так и шла молча, стараясь ни на шаг не отставать от моего провожатого, ибо отставание тут же наказывалось резкой болью в вывернутой руке. Точно синячище останется. Впрочем синяк, это похоже такая малость, о которой мне придется беспокоится в последнюю очередь.
В отличие от вполне комфортабельного помещения, где мы искали по компьютеру Пабло, то, где мы шли сейчас, больше всего напоминало тюрьму. Серые унылые стены, железные полы и одинаковые двери, сплошной депресняк. Около одной такой двери мы и остановились.
Открыв ее, мой мучитель затащил меня внутрь, и к моему ужасу помещение оказалось точной копией той белой комнаты для допросов, куда меня уже приводили в самый первый раз. А может это она та самая и была, я уже совершенно запуталась в хитросплетениях абсолютно одинаковых коридоров с бесчисленными поворотами.
Я попыталась было упираться, но безуспешно. С тем же успехом я могла пытаться сдвинуть гору. Через минуту, я оказалась ровно в том положении, в каком и была, когда меня привезли сюда. И опять осталась одна, но на этот раз ненадолго. Почти сразу ко мне вошла Мэдлен, и выражение её лица было уже отнюдь не дружелюбным. Хорошо. Она-то мне и нужна, а на её выражение лица мне наплевать, у меня и у самой оно не блещет радушием.
И я не дожидаясь пока Мэдлен заговорит первой, сама вываливаю на нее кучу претензий:
- Кто вы вообще такие? Что вы себе позволяете? Вы не можете меня здесь держать, меня будут искать.
Но моя тирада не произвела на нее ни малейшего впечатления. Сцепив руки за спиной и холодно глядя на меня, она ответила:
- Можем. А тебе лучше успокоиться, и просто делать то, что тебе велят. Если конечно ты не хочешь неприятностей.
- Неприятностей? Да у меня и так, одни сплошные неприятности. Куда уж хуже?
Никак не прокомментировав моё заявление Мэдлен продолжила:
- А отвечая на твой первый вопрос - мы не имеем никакого отношения к ЦРУ. Ты находишься в Первом Отделе - самой законспирированной в мире организации, борющейся с терроризмом. И Пол Вульф - её глава.
И видимо сочтя сказанное вполне достаточным, чтобы внушить мне смирение, она продолжила:
- Меня интересуют все подробности вашего с Пабло сотрудничества, буквально всё, что ты сможешь вспомнить.
Только вот для меня слова Первый Отдел и Пол Вульф не более чем пустой звук, и кроме того, до меня медленно дошло, что-то я вообще туплю сегодня:
- Нет, постойте! Вы что, хотите сказать, что я останусь здесь НАВСЕГДА?
Мэдлен ничего не ответила, лишь выразительно приподняла бровь. И что, я должна была расценить это как подтверждение?
Я РАСЦЕНИЛА это как подтверждение. О нет. Справившись с нахлынувшим на меня ужасом, я спросила её:
- Если вы меня не отпустите, тогда зачем мне вам что-то рассказывать?
Мэдлен равнодушно пожала плечом:
- Я всё равно получу интересующую меня информацию. Выбор за тобой, как ИМЕННО я это сделаю. Мы можем просто поговорить, но если ты настаиваешь, я ЗАСТАВЛЮ тебя это сделать.
И таким запредельным холодом повеяло от её слов, что я поняла, так всё оно и будет. Пожалуй и правда, на сегодня вполне достаточно неприятностей, и я спросила:
- Что вы хотите знать?
Мэдлен довольно улыбнулась, но глаза при этом остались холодными.
Следующие пару часов я провела не лучшим образом. На этот раз она и не подумала меня освобождать, что в общем-то было весьма предусмотрительно с её стороны. Несмотря на внушаемый ею страх, не уверена, что я не попыталась бы что-нибудь выкинуть, предоставь она мне такую возможность.
Бесконечные вопросы, вытягивающие из меня казалось бы давно забытые подробности нашего с Пабло общения, чередовались с вопросами никакого отношения к нему не имеющими. А некоторые были и вовсе весьма личными. Но я не решилась спросить, зачем ей это надо, как не рискнула и соврать или отказаться отвечать.
Однако, к концу первого часа, монотонность процесса притупила ощущение опасности. И я позволила себе схалтурить, не упомянув некоторые ничего не значащие на мой взгляд подробности. Не знаю как, но факт остается фактом - Мэдлен моментально это заметила и тут же, остановив меня, предупредила:
- Аннет, похоже ты не серьезно отнеслась к моему предложению. Я ведь могу и передумать, и беседа будет вестись в другом ключе.
После чего я больше не страдала забывчивостью и предпочитала говорить всё, что помню.
Наконец, вытащив из меня что только было можно, Мэдлен окинув меня напоследок оценивающим взглядом, не прощаясь, вышла. А вернувшийся минут через пять охранник, вновь отвел меня, совершенно вымотанную непрерывным допросом в камеру. И я осталась переваривать случившееся.
Пол Вульф - вовсе не ЦРУ-шник в отставке, если конечно верить Мэдлен, а я пока не решила, верить ли ей, но всё говорит за то, что это правда. На ЦРУ эта монстрюга отстроенная под Парижем не похожа, а значит я влипла. Но сдаваться без борьбы я не собираюсь. ЦРУ или Первый Отдел, да хоть Пентагон, мне без разницы.
На этот раз на бесплодные метания сил у меня не осталось, день был очень долгим и тяжелым. Я легла на жесткое ложе и чуть поворочавшись, забылась тяжелым сном.
|
