Фанфик: Нектар Полуночи [закончен]

[Ева Гончар]

уж слишком идеален! так не бывает!)))

Так это ж СКАЗКА!  Может, он - Принц под прикрытием? 
Джарод вон тоже идеальный, а он тебе нравится...

[vladimir]

с какой это стороны Джарод идеален?!

[Margo M. Thurman]

*присоединяется к Люсе* 

[Ева Гончар]

*присоединяется к Люсе*

Не ты ль говорила, что он всегда поступает правильно?

И в чём же Джарод, по-вашему, не идеален? Сериальный, имею в виду, настоящий. Просто интересно. (Заметим в скобках, в моём восприятии как раз он слишком идеален - каких не бывает.)

[vladimir]

ой, об этом уже столько переговорено... у меня нет сил обсуждать... увольте-с))

[Margo M. Thurman]

Не ты ль говорила, что он всегда поступает правильно?

конечно! это его призвание (или профессия, как угодно!) - поступать правильно))))

И в чём же Джарод, по-вашему, не идеален? Сериальный, имею в виду, настоящий. Просто интересно. (Заметим в скобках, в моём восприятии как раз он слишком идеален - каких не бывает.)

ma cherie, ты снова хочешь втянуть нас в ненужный спор с заведомо известным результатом))))

зы. давай остановимся на землянике!

[Ева Гончар]

Вообще-то я всего лишь поинтересовалась вашим мнением, поскольку все обсуждения на эту тему пропустила.
Намерения спорить у меня не было.
Но раз такое дело, чего уж:

[Margo M. Thurman]

Но раз такое дело, чего уж:

фи, как грубо!....

[Ева Гончар]

фи, как грубо!....

Ну извини, спровоцировали. Три часа назад я была само дружелюбие.

[Ева Гончар]

Глава 5,
в которой Принцесса изучает азы ветеринарной науки и вступает в сговор с ярлом Эспеланном,
а Многоликий оживает на груди у наследницы трона и пробирается во вражеский лагерь

         Вернувшись из подземелья в свои покои, Принцесса отослала горничную, с утра раздражавшую её своим присутствием, и села на подоконник в спальне. Узкое стрельчатое окно, наполовину забранное витражом, выходило в один из внутренних двориков Замка. Ни луны, ни леса, ни гор отсюда видно не было. Круглый дворик, с его ухоженными цветниками и говорливыми фонтанчиками, прежде казался хозяйке спальни олицетворением уюта. Но сейчас, глядя на соседние окна, сияющие хрустальным светом, вдыхая приторные цветочные ароматы и слушая журчание воды, девушка так остро, как никогда раньше, ощущала себя пленницей... птичкой в золотой клетке.
          На неё навалилось всё сразу.
          В ушах стоял послеобеденный разговор с отцом, который, впрочем, трудно было назвать разговором – Король не стал даже слушать её возражений. Он лишь сощурился и сделал досадливый жест, когда в ответ на известие о предстоящем браке с ярлом Эспеланном она воскликнула:
          – Нет, никогда!
          – Я не спрашивал твоего согласия, ангел. Союз с Норландом чрезвычайно важен для Авитании, ты знаешь об этом не хуже меня. Самое время этот союз, наконец, заключить.
          – Но я думала, что пока не... – начала Принцесса, понимая уже, что слова бессмысленны.
          – Неужели ты считала, что сможешь сама выбрать себе мужа? – с металлом в голосе поинтересовался Король.
          Девушка медленно покачала головой. Идею о том, что замуж она выйдет в соответствии с интересами Короны, ей вдалбливали с детства и, разумеется, успешно вдолбили. Принцесса лишь надеялась, что это случится не так скоро – она же только вчера достигла совершеннолетия! Но отец спешил: должно быть, боялся, что могущественная королева Фредрикке передумает и найдёт своему племяннику другую партию.
          – Ярл Эспеланн молод, красив и умён. Известно, что у него спокойный и добрый нрав, любая женщина была бы с ним счастлива, – продолжил он, немного смягчившись. – Ты не плакать сейчас должна, ангел, а благодарить меня за то, что у тебя будет такой муж. Наследницам трона обычно везёт куда меньше.
          Ей нечего было возразить, но представить себя женой северного гостя, который тогда перестанет быть гостем, Принцесса не могла. Что, если заставить ярла Эспеланна самого отказаться от этого брака? Она могла бы, например...
          – Надеюсь, тебе не придёт в голову срывать помолвку, – сухо произнёс Король, вероятно, прочитав по лицу дочери её мысли. – Иначе ты покроешь позором всё королевство. А следующим кандидатом в твои мужья станет...
          – Не надо, папа, я всё поняла, – прервала его Принцесса и, вопреки этикету, первая встала из-за стола.
          «Я всё равно что-нибудь придумаю!» – мысленно твердила девушка, лишь бы не утонуть в зыбучем песке отчаяния, но, увы, до сих пор ничего не придумала. Зато она догадалась, кого Ло назвал «строптивым объектом» в гадкой и подозрительной вчерашней сцене – её, Принцессу, и назвал!
          Всё сходится. Братец и мачеха знали заранее о матримониальных намерениях ярла Эспеланна, предполагали, что будущая невеста не обрадуется, и собирались использовать то и другое в своих целях. На балу им показалось, что северный гость ей понравился, и тогда Ло испугался, что неожиданная симпатия «строптивого объекта» спутает им карты. Но Брайж – разумеется, главная в паре - она! – успокоила его, сказав: «Это нам на руку».
          Чувствовать себя куклой в чужой игре было противно и жутко, тем более, что девушка пока не выяснила, что это за игра. Брезгливость и страх опутали Принцессу, как паутинные нити, тянулись следом, что бы она ни сделала, куда бы ни пошла.
          Но сейчас, перескакивая взглядом с одного окна на другое, девушка, конечно, думала не только о тайных планах мачехи и брата и о близких и скверных переменах в своей жизни, но и о Многоликом. Взволнованная, ошеломлённая, Принцесса перебирала в уме подробности их новой встречи. Заострившееся лицо мужчины с чёрнильным оттиском недавней муки. Глубокий голос, звучавший сегодня куда слабее и глуше, но и куда теплее, чем вчера. Арестантский балахон, с отвратительной ржавой цепью, змеящейся из-под него. Клетка, доверху набитая непонятными и оттого ещё более жуткими приспособлений. Каждое из этих приспособлений как будто воплощало чудовищные слухи, окружавших фигуру придворного мага...
          Ни единой секунды Принцесса не жалела о том, что пообещала Многоликому помощь – ей становилось дурно, стоило представить, какая судьба уготована пленнику Потрошителем. Девушка почти не сомневалась, что ключ от магического пояса отец хранит в Кленовом кабинете, и отправилась бы туда немедленно, не знай она, что на ночь кабинет не только запирают, но и опечатывают. Ничего, завтра она всё сделает, как надо, и уже вечером выполнит своё обещание!
          Прежде чем пойти спать, Принцесса задержалась глазами на том единственном, что напоминало здесь о внешнем мире – на бархатном кругляше ночного неба – и вдруг осознала, что завидует Многоликому! «Завтра вечером он будет совершенно свободен. А я так и останусь пленницей. Разве могу я предать папу и забыть о долге перед страной?»

Продолжение следует...

[Ева Гончар]

         Она провела беспокойную ночь, постоянно просыпаясь от страхов, предчувствий и воспоминаний, перепутавшихся к утру в один пёстрый клубок, а утром, позавтракав в одиночестве, сразу же приступила к операции по спасению Многоликого.
          Прежде всего, следовало разведать, в какое время будет пустовать Кленовый кабинет, с которого девушка собиралась начать поиски. Если отец покинет его на полдня, то, конечно, запрёт дверь, осложнив ей задачу: добывать запасные ключи от кабинета означало привлечь к себе внимание Охранной службы, чего Принцессе вовсе не хотелось. Выходя на полчаса-час, Король обычно оставлял дверь открытой – в этом крыле никогда не бывало посторонних. Значит, первым делом нужно навестить отца и аккуратно выяснить, какие у него сегодня планы!
          Кратчайший путь из покоев Принцессы к Кленовому кабинету пролегал через балкон над громадной королевской оранжереей. Девушка спешила и не смотрела по сторонам, но, зацепившись краем глаза за две человеческих фигуры, полускрытых пышными пальмами и саговниками, остановилась. Подумала было, что там опять любезничают мачеха и брат, однако, приглядевшись, поняла, что эти двое – Король и придворный маг, которые, судя по их позам, беседуют давно и не намерены ещё заканчивать. «Я как раз успею обыскать кабинет!» – обрадовалась девушка, но тут кто-то взял её за локоть, заставив подскочить от неожиданности.
          – Доброе утро, ваше высочество, – северный гость улыбался во весь рот, но взгляд у него был серьёзным. – Я вас еле догнал!
          – Доброе утро, ярл Эспеланн, – ответила Принцесса, высвобождаясь.
          «Как он некстати! Каждая секунда на счету!» – рассердилась она.
          – Позвольте мне поговорить с вами наедине.
          Негодование превратилось в панику: «Чёрт, неужели он хочет прямо сейчас сделать мне предложение?! Я же ещё не придумала, что ему отвечу…»
          – Простите, ярл Эспеланн, я пока занята. Но после полудня я, конечно, найду для вас…
          – Умоляю, ваше высочество, не откладывайте, – он снова коснулся её локтя своими сильными тёплыми пальцами, – это очень важно!
          Голос его разнёсся по оранжерее, отец и Реймо обернулись на звук. Принцесса помахала им рукой, назойливый гость поклонился. Король придёт в ярость, если увидит, что дочь ушла, оставив ярла Эспеланна одного на балконе! Ничего не поделаешь, придётся соглашаться.
          – Хорошо, давайте поговорим. Только очень быстро.
          – Наедине, ваше высочество, – одними губами повторил он.
          – Идёмте,  – кивнула она и повела его в старинную библиотеку, которой почти никогда не пользовались.
          Там было душно и очень тихо, пыльный воздух золотился в утреннем свете, проникавшем через единственное окно. Принцесса чихнула и села на край массивного дубового стола. Спросив её разрешения, ярл Эспеланн притворил дверь и встал напротив девушки, почтительно сложив перед собой руки.
          – Слушаю вас, ярл Эспеланн, – сказала она.
          Он тяжело вздохнул.
          – Ваше высочество, вероятно, вы уже знаете, для чего я приехал?
          «Странное начало для официального предложения…» – удивилась она и подтвердила:
          – Знаю.
          – Но я… простите мою прямоту, вы позволите мне изъясниться без церемоний?
          – Разумеется, позволю, не тяните.
          – Ваше высочество, я наблюдаю за вами с момента нашего знакомства. И вижу, увы, что нисколько вам не нравлюсь… а кроме того, вряд ли вы вообще стремитесь сейчас замуж.
          Принцесса была озадачена, такого поворота она не ожидала. Он что, даёт ей понять, что предложения не будет?
          – Постойте, не отвечайте, сначала выслушайте всё, что я собираюсь вам сказать. Ваше высочество, вы – сокровище! Принести свою жизнь в жертву большой политике – совсем не то, чего вы достойны. Но я не смог бы отказаться от такой прекрасной и чистой девушки, как вы, я бы всё равно женился на вас, в надежде, что когда-нибудь завоюю вашу любовь, если бы…
          – Если бы – что? – приподняла брови Принцесса.
          – Если бы сердце моё не было уже занято! – решительно признался ярл Эспеланн.
          Она рассматривала красивое породистое лицо северного гостя, его бородку и гладко зачёсанные волосы, казавшиеся на солнце совсем рыжими, серьгу, качающуюся в ухе, и чувствовала странную смесь облегчения – и разочарования из-за того, что ей предпочли другую женщину. Но облегчение было гораздо сильней.
          – Ярл Эспеланн, зачем же вы тогда… а, понимаю! Наш с вами брак – идея королевы. С её величеством, говорят, шутки плохи.
          Мужчина виновато улыбнулся.
          – Точно!
          – И вы хотите вернуться домой, заручившись моим отказом?
          – Нет, ваше высочество.
          – Нет?! – оторопела Принцесса.
          – Я не успел договорить, извините. Желай я, чтобы вы мне отказали, я не стал бы ничего объяснять. Ведь вы и так собирались сорвать помолвку, верно? Но если я уеду отсюда не солоно хлебавши, ваш отец найдёт вам другого жениха… а тётя Фредрикке не успокоится, пока не женит меня на подходящей мне по статусу женщине.
          – А ваша избранница…
          – С точки зрения тётушки, Аните не хватает знатности для того, чтобы породниться с королевской семьёй. Я обязательно найду выход, но мне нужно время. Если мы с вами будем помолвлены, оно у меня появится, понимаете? А вы избежите скандала – с его величеством королём Авитании, говорят, тоже шутки плохи.
          Девушка молчала, и он продолжил, не зная, как толковать её молчание:
          – Под разными предлогами нашу свадьбу можно откладывать много месяцев подряд. В крайнем случае, мы с Анитой обвенчаемся тайно, как только удастся усыпить тётушкину бдительность. Виновником скандала буду тогда я один. Но я уверен, мы сможем найти решение, которое устроит всех!
          «Если я откажу ему сейчас, кто завтра займёт его место? Младший сын императора Франкии, идиот и пьяница? Старый развратник, брат кастильянского короля? Какой другой союз будет «чрезвычайно важным для Авитании»? И долго ли я смогу сопротивляться?» – горько подумала Принцесса.
          – Ярл Эспеланн, полагаю, его величество до сих пор в оранжерее, – вымолвила она, наконец, и мужчина встрепенулся. – Ступайте к нему, просите моей руки… и можете сказать, что моё согласие вы уже получили. Папа будет счастлив.
          – Благодарю вас, ваше высочество, – разволновался северный гость, поднёс к губам и коротко поцеловал её руку. – Я же говорил, что вы сокровище…
          – Ступайте, ступайте, – поторопила девушка.
          Вот и прекрасно! Самое время наведаться в Кленовый кабинет, пока его хозяин беседует в оранжерее с тем, кого мечтает увидеть своим зятем.

Продолжение следует...

[Ева Гончар]

Назрел такой вопрос. Насколько интересно читающим узнать о жизни Многоликого до того, как он угодил в подземелье Замка? Нужен ли экскурс в его биографию, или, как сказал мой муж, "чего там интересного, Джарод - он и есть Джарод"? Хотя, на самом-то деле, Многоликий, мягко говоря, не совсем Джарод... Не могу решить, каким должен быть флэшбэк - на один абзац или на десять?

[Margo M. Thurman]

Мне интересней узнать, что будет дальше....

[Ева Гончар]

Принято, спасибо.

[Ева Гончар]

* * *

         – А теперь, мой мальчик, мы с тобой познакомимся поближе!
          По лицу придворного мага блуждала сладкая улыбка, глаза лихорадочно блестели, словно он, как и его жертва, провёл бессонную ночь. Скорее всего, так оно и было, но если одному мешали уснуть дурнота и страх, не отступавшие ни на мгновение, то другому – предвкушение близкого вивисекторского удовольствия.
          «Познакомимся поближе»... Многоликий знал заранее, что утром услышит именно эти слова, и знал, что они означают. Поэтому он не выказал ни удивления, ни испуга, когда ему на голову легла сложная металлическая конструкция, холодные лапки которой плотно прижались к вискам. Демонстрируя свой страх, он выпустит его на волю, и тогда пиши пропало: даже если Принцесса не передумает, даже если она сумеет раздобыть ключ, толку от этого всё равно не будет!
          В ногах у пленника, пристёгнутого, как и вчера, к кровати, придворный маг поставил круглое зеркало в широкой фигурной раме, наклонив его так, чтобы поверхность была видна им обоим. Многоликий предпочёл бы ничего не видеть, а потом внушить себе, что ничего и не случилось, но у Реймо были другие планы.
          – Сопротивляться не советую, – почти ласково проговорил Потрошитель. – Я, в любом случае, получу то, что мне нужно, но если ты станешь мне мешать, процесс затянется и будет гораздо более неприятным!
          Сегодняшней целью придворного мага были воспоминания Многоликого. У пленника и в мыслях не было сопротивляться. Наоборот, он намеревался помогать, как ни тошно было думать, что алчному взгляду мерзавца Реймо придётся отдать самое сокровенное. Сейчас важнее всего удержать в тайне визиты Принцессы! Злыдни болотные, пусть смотрит на что угодно, на маму, на домик-развалюху в пригороде столицы, на пацанов с Подгорной улицы, на Иду и на тех, кто был до неё, пусть следует за своим подопытным куда угодно, лишь бы не появилось в зеркале знакомое магу нежное девичье личико! Лишь бы он не прочитал по губам девушки заветное: «Я принесу вам ключ!..» Если ленту памяти виток за витком раскручивать перед ним с самого начала, и делать это как можно медленней, до последних двух дней нынче он просто не доберётся.
          Металлические лапки на висках стремительно потеплели и как будто пульсировали, посылая болезненные импульсы внутрь черепной коробки. Голова закружилась, зрение расфокусировалось, превратив окружающие предметы в мутные цветные пятна, и только зеркало впереди было видно с устрашающей чёткостью. Его поверхность словно запотела, затянувшись молочным туманом, затем туман рассеялся, и вместо него возникло лицо молодой женщины с пышными рыжими волосами. Женщина светло улыбалась.
          – Мать? – прохрипел Потрошитель.
          – Да...
          Первые детские воспоминания Многоликого, отрывочные и сумбурные, придворного мага не заинтересовали. Равнодушно глядя в зеркало, где сейчас маячили дощатый потолок и серые от старости занавески в мелкий жёлтый цветочек, Реймо спросил:
          – Когда ты узнал о своём даре? Это она тебе рассказала?
          Пленник помотал головой.
          – Вспоминай.
          Он вспоминал. Медленно. Очень медленно. Вспоминал маму, которая в те годы много плакала и хваталась за любую работу, но ещё не болела. Дом, дышавший на ладан, но ещё пригодный для жилья и по-своему уютный. Незатейливые игрушки, которые мама шила в редкие свои свободные часы. От картин, сменявших друг друга на зеркальном экране, щемило в груди, Многоликий даже рад был вновь увидеть давно утраченный мир, однако раскаленные гвозди, вонзившись ему в виски, разом его отрезвили. Реймо выплюнул:
          – Быстрей! – и принялся подстёгивать пленника при каждой ненужной задержке.
          Голодное и нищее, но согретое материнской любовью детство закончилось, как только мама заболела. Она слегла за полгода. Многоликий, которого тогда никто ещё так не звал, пытался работать – разносчиком газет, уборщиком, мальчишкой на побегушках у рыночных торговцев – но грошей, что ему платили, не хватало даже на липкий дешёвый хлеб, не говоря уже о враче и лекарствах для матери.
          События тех дней он помнил так ярко, словно они случились вчера.
          Его всегда дразнили – за то, что их крошечная семья была самой бедной в посёлке, за то, что он рос безотцовщиной, за то, что был нескладным и странным. Он привык: иногда огрызался, иногда кидался в драку, чаще не обращал внимания. Но в этот раз зверята-сверстники мишенью своих насмешек выбрали не его, а маму – маму, которая, мальчик знал, совсем скоро уйдёт от него навсегда. Они окружили его, выкрикивая грязные несправедливые слова и кривляясь, в глазах у него потемнело от ярости, он изготовился броситься на них с кулаками – один против десятерых… И тут тело скрутило судорогой, каких у него отродясь не бывало! Очнувшись, он увидел, как его мучители, истошно крича, бегут врассыпную, а в следующий миг понял, что вместо рук и ног у него – тяжёлые медвежьи лапы с глянцевыми чёрными когтями.
          – Отлично, отлично! – воодушевился придворный маг, придвинул к себе внушительную конторскую книгу и застрочил в ней, попутно задавая вопросы.
          Говорить было трудно, голова, шея и плечи пылали, и Многоликий чувствовал, что дальше будет хуже. Но о своей задаче – не дать Потрошителю увидеть в зеркале последние два дня – не забывал, поэтому на вопросы отвечал обстоятельно. Рассказал и показал, как впервые вернул себе человеческое обличье – вернее, как оно вернулось само, когда медведь взревел от ужаса громче, чем напуганные им дети. Как несся домой, не разбирая дороги, как решил на ходу, что не станет волновать маму, и как она догадалась обо всём по его виду. Заливаясь слезами, она твердила: «Я надеялась, что ты не такой... думала, проклятый дар тебе не достался... одни несчастья от него, он твоего отца и погубил!» – а больше ничего не хотела объяснять. Чтобы успокоить её, мальчик пообещал, что не станет пользоваться проклятым даром. Она поверила, или сделала вид, что верит – а вскоре её не стало.
          Он освободил себя от слова, данного матери, решив, что хуже, чем он живёт теперь, жить нельзя, быстро понял, сколько удивительных возможностей получил вместе со способностью к превращениям, и впредь от неё отказываться не собирался.
          Годы, которые Многоликий потратил на то, чтобы научиться ею управлять, ошалевший от восторга Реймо рассматривал, как под лупой. Он уже не щадил свою жертву: считывающее устройство заработало в полную мощность, вытягивая из памяти новые и новые образы. Многоликий, вынужденный их комментировать, едва шевелил губами. Ощущая, как препарируют его мозг, он сходил с ума от боли и отвращения к самому себе.
          Определить, сколько времени длился этот кошмар, за отсутствием в клетке часов, было невозможно. Потрошитель иногда прерывался, выключал свои приборы, уходил, не прощаясь, и скоро приходил обратно. В одну из таких пауз Многоликому принесли обед, но он не смог проглотить ни ложки. К тому времени, когда Реймо, наконец, захлопнул конторскую книгу, убрал зеркало и удовлетворённо каркнул:
          – На сегодня хватит, мой мальчик! – его подопытный был настолько измучен и обессилен, что даже не понял смысла этих слов.
          Когда к нему вернулась способность думать, придворный маг уже покинул подземелье. Запястья были свободны, но пошевелиться пленник не мог. К сильнейшей головной боли добавилась боль в повреждённой ноге, и всё тело ныло так, словно его сжимали и выкручивали чьи-то исполинские руки. Ещё один такой «сеанс», и... «Но ещё одного – не будет!» – сказал себе мужчина. Он справился! Последнее, что зеркало открыло Потрошителю – недовольное лицо Иды, с которой Многоликий расстался три года назад. Принцессиного лица на экране так и не появилось.
          Он долго лежал, прислушиваясь: не зашелестит ли в коридоре платье летуньи? Если она сдержит своё слово, ему понадобится дойти до решётки и прислониться к прутьям таким образом, чтобы девушка смогла отпереть замок на этом окаянном поясе. «Тогда я превращусь... злыдни болотные, в кого я тогда превращусь? Какому зверю легче всего будет выбраться из подземелья? – мысли у него путались. – Что мы будем делать, если я не сумею даже встать? Вряд ли у неё есть ключ от камеры...» Многоликий напрягся в попытке оторвать голову от подушки – и потерял сознание.

Продолжение следует...