|
Valkyrja
|
 |
« Ответ #396 : 28-Ноября-2014 20:58 » |
|
Ах да, я чего, собственно, приперлась. В предыдущих сериях: читаем здесь или здесь
Корвину казалось, что он видит сон: тяжелый, изматывающий, сюрреалистичный, бесконечный...
Ночной перелет на частном самолете сквозь грозу под ругань и молитвы пилота, обветшалые стены старого монастыря, удивленные лица монахов, испуг в глазах побледневшего отца–настоятеля... Спертый, пропахший веками и ладаном, воздух усыпальницы, пять гробниц, замкнувших в круг шестую, укрытые серым саваном пыли.
Джарод и Паркер, молчаливыми тенями следующие за идущей впереди Алексией. Ослабевшая после долгой дороги Лисса, тяжело ступающая по каменным ступеням привалившись к его плечу. И белоснежная волчица, с неправильным, не человеческим взглядом голубых глаз, замыкавшая процессию.
Безумие, завладевшее его миром два дня назад, когда он вошел в палату Лиссы и увидел, помимо очнувшейся девушки, компанию из причудливо одетой женщины и зверя, которому уж точно не было места в госпитале, достигло своего апогея. Ему, закоренелому материалисту, было сложно поверить в слова Алексии о древнем проклятии и магическом ритуале. Как ни странно, Джарод и Мериэн, явившиеся несколькими минутами позже его скепсис не разделяли.
– Каэмерин!
– Алексия!
Родители Лиссы, как бы ни странно их было так называть, ошалело переглянулись и вновь уставились на женщину в индейской одежде.
– Ты ничего не хочешь нам объяснить? – первой пришла в себя Паркер.
– Пожалуй, – усмехнулась женщина. – С чего начать?
Присутствующие на мгновение подвисли от такой постановки вопроса.
– Полагаю, с самого начала, – устало пробормотал Корвин, стараясь не встречаться взглядом с Лисой.
– Смотря, что ты подразумеваешь под началом, малыш.
– Начнем с простого, – отмер Джарод, – как тебя зовут на самом деле?
– Я назвала тебе истинное имя, Ахига, данное мне при рождении отцом моего народа. Имя твоего племени – Алексия, я приняла гораздо позже, во времена первых братьев Паркер.
– Вы хотите нас убедить, будто прожили дольше восьми веков? – скептически уточнил Кросс, благодаря папке Лиссы немного разобравшийся в запутанной истории чокнутой семейки.
– Время для таких, как я, течет иначе, – пожала плечами Алексия. – Мой народ жил несколько по другим законам мироздания.
– Жил?
– Подобных мне больше нет… в этом мире. Они ушли за грань океанов, правда не так давно, как это принято считать среди людей.
– Но ты осталась, – Мериэн старательно гнала прочь навязчивые ассоциации, появившиеся после слов Алексии. Нет уж, хватит с нее мистики и без легендарной расы, сгинувшей в океане тысячелетия назад.
– У меня не было выбора. Среди своих я стала отступницей. Наказана за преступление и изгнана из домена до тех пор, пока не исправлю содеянное.
– И в чем твоя вина? – прозвучал хриплый голос, заставивший всех вздрогнуть.
Корвин украдкой скосил взгляд в сторону кровати. Лисса, словно почувствовав его взгляд, вскинула голову и едва заметно усмехнулась, давая понять, что с ней все в порядке. Ровно настолько, насколько это возможно для человека с простреленным плечом.
Серебристая волчица, лежащая в ногах девушки, предостерегающе зарычала.
– Им пора все узнать, – одернула ее Алексия. – Моя вина, девочка, в том, что свитки пришли в этот мир.
Под ошарашенным взглядом четырех человек женщина отошла к окну и прислонилась лбом к прохладному стеклу. Ее голос зазвучал глуше, надломленней, словно слова причиняли ей физическую боль:
– Моим отцом был «видящий», и куда сильнее тех, кого рождал род проклятой крови. Ему было подвластно то, что свершиться в подлунном мире, и то, что только возможно произойдет. Эти знания не были предназначены для людей. Но я решила иначе…
Она замолчала на несколько мгновений, переводя дух.
– Когда я осознала, насколько эти знания опасны для человечества, стало слишком поздно. Тот, кому они доставались, как дар, превратил их в оружие. И тогда я попыталась избавиться от свитков. Но то, что рождено не в подлунном мире, не может быть здесь уничтожено. Мне оставалось лишь спрятать свитки и ждать, когда вновь откроется путь к моему народу...
Волчица соскочила с кровати и, подойдя к женщине, ткнулась мокрым носом в раскрытую ладонь. Алексия благодарно улыбнулась и потрепала зверя по холке.
– Я вновь ошиблась, доверившись людям. В роду Паркеров, помогавших мне хранить свитки несколько веков родился предатель. Старший из братьев возжелал власти, что давали скрытые в них знания. Что было дальше, вы знаете: брат пошел на брата, и пролитая кровь обернулась проклятьем для их детей. У лорда Джарода и леди Ангел еще был шанс обратить все вспять, но их ослепила ненависть, рожденная ложью старшего Паркера.
Женщина обвела притихших слушателей внимательным взглядом, ненадолго задержавшись на Лиссе, прежде чем вновь отвернуться к окну.
– Один из тех, в чьих жилах текло еще достаточно единой крови, заклял свитки. Понадобилось семь веков, чтобы потомки проклятого рода смогли преодолеть разверзнувшуюся между ними пропасть, и родилось дитя объединенной крови, способное снять с них заклятие и воплотить в жизнь пророчество моего отца, данное при моем изгнании.
– Что за пророчество? – тут же напряглась Мериэн.
– Сейчас это не важно, – жестко отрезала Алексия. И тут же развернулась к Лиссе. – Я чувствую твое сомнение. Что тебя тревожит, девочка?
Лисса несколько мгновений молчала, силясь подобрать слова.
– Ты говорила, что проклятие падет лишь тогда, когда потомки разобщенного рода преодолеют ненависть и объединяться. Но я родилась не по воле своих – девушка замялась, – родителей.
– Все так, – Алексия улыбнулась. – Когда ты родилась, твои родители сами были почти детьми. Но это не мешало им любить друг друга. И это оказалось самым главным. Ваш доморощенный создатель, как там его, Рейнс? Так вот, он сам того не осознавая до конца, создал истинное Наследие. Не объединив двух потомков одного рода, как было с Итеном, а два любящих сердца.
– Ты знала, – тихо произнес Джарод. – Ведь именно ты написала подсказку, оставленную на Картисе. «И родиться дитя неугодное богу»…. Ни одна религия не признает искусственного оплодотворения и суррогатного материнства, признавая их противоестественными. Ты знала, что все так и будет!
– Возможно! – с нажимом произнесла Алексия. – Я – не мой отец, мне не дано предугадать все. Такой вариант был наиболее вероятен.
– Ты могла нам рассказать! – вспылила Паркер.
– Если бы ты и Джарод не примирились, ничего не случилось: у Лиссы просто не проснулась способность «видеть»! Я не имела права вас подталкивать! – оказалось, запасы терпения Алексии тоже имели предел – женщина почти кричала.
– Меня больше интересует другой вопрос, – голос Корвина оказался островком спокойствия в бушующем океане взаимных упреков. – Что нам теперь делать?
О, как он потом жалел, что подал голос. Быть может, лучше было промолчать. Быть может, лучше было послать эту кучку безумцев к чертовой матери. Быть может, лучше было остаться в стенах Центра, отговорившись срочными делами во имя воплощения их цели.
Только бы не знать, с каким трудом Лисса преодолевает последние ступени. Только бы не слышать хриплого дыхания девушки. Только бы не видеть готовности пойти до конца в ее взгляде.
Тени, отбрасываемые ними в свете факелов, вели причудливый танец, извиваясь, словно живые. На мгновение ему показалось, будто из обрывков света и тьмы соткалась женская фигура и одобрительно кивнула в след проходящим мимо нее людям.
Не думать… Не верить… Слепо следовать, не отвлекаясь на чувства, чтобы не сойти сума от нереальности происходящего.
Пять человек, замкнувшие в круг гробницу…
Вновь, как и семь веков назад, под сводами старого монастыря зазвучала латынь, смешанная с куда более древним, помнящим еще создание этого мира, языком.
– I tego arcana dei! – требовательно прозвучал голос Алексии.
– I tego arcana dei, – вторил ей приглушенный голос Лиссы.
– I tego arcana dei, – тихо повторили Джарод и Мериэн.
Острый кинжал полоснул по ладони Лиссы. Кровь рубиновыми каплями брызнула на девственно чистые листы пергамента.
Не обращать внимания на усилившийся запах ладана, не видеть, как на страницах проступают письмена.
Пламя факелов взвилось, разорвав клубящиеся в углах тени. Двое, сотканные из мглы шагнули к ним. Женщина и мужчина – первые, отдавшие свои жизни во имя бессмысленной вражды. За их спинами танцевали сотни силуэтов, подчиняясь любому дуновению ветра на острие огня факелов.
Успеть подхватить безвольно оседающее тело, лишь краем сознания отметив, как одобрительно улыбается ему почти материальная женщина. Женщина, умершая семь веков назад. Как кивает Лиссе, или ему (уже не разобрать) отдавший жизнь за эту женщину мужчина.
Успеть, лишь в шаге от поглощающей действительность боли, услышать:
– Ты желаешь принять это знание?
Полу-выдох, полу-стон из уст сжимаемой в объятиях девушки.
– Нет!
И кануть во тьму. Разделив ее напополам…
|
