Центр // THE CENTRE - Форум

НАЧАЛО ТЕКСТА (http://www.thecentre.ru/forum/index.php?topic=7952.msg127616#msg127616)

Привет тусовщицам! ;) Новая книжка ещё не начата - и когда будет начата, я прогнозировать не берусь; может, дни пройдут, а может, и месяцы - но контуры замысла и портрет главной героини у меня уже есть. Её зовут Ружена (фото кликабельно). А больше я о ней пока ничего не скажу. Но можно попробовать угадать. ;)

(https://img-fotki.yandex.ru/get/3213/161820351.1/0_1bf8c9_14499efb_orig.jpg) (https://img-fotki.yandex.ru/get/3213/161820351.1/0_1bf8c9_14499efb_orig.jpg)

P.S. К "Притворщику" этот проект вообще никакого отношения не имеет, даже очень косвенного.

...А это, стало быть, герой. :) Звать Робертом. Но если кто-то думает, что я собираюсь писать любовный роман, то он глубоко ошибается. ;)

(http://b1.m24.ru/c/482917.483xp.jpg)

Вот думаю: оставить ему татуировку в книжке или нет?

Девушка симпатичная.
А вот герой главный... Я бы ему татуировку оставила... и трубу... Но вот все остальное... Простите...

Он абсолютно точно соответствует искомому типажу, разве что взгляд не совсем тот, что нужен. :)) И что ты о нём (плохого) скажешь? ;)

Только искала ты не мой типаж ;)))

Дело не в том, твой типаж или нет, а в том, что имеется чётко очерченный образ, к которому требовалось подобрать наружность. Прыгаю от радости, что удалось её подобрать! :)

Я хотела сказать, что меня такой типаж не привлекает. Но книга - не фильм, можно представлять героев какими угодно!

Я так и поняла!

Это точно. :)

А для меня, как выяснилось, визуализация персонажей - этап, без которого невозможно обойтись!

А куда же без этого? Как донести идею до читателей, если ты и сам не знаешь в лицо свой персонаж?

Я имела в виду, что мне нужно не только представлять, но и видеть _реальную_ картинку!

А эту мадам зовут Моникой. :) Я, правда, не уверена, что она будет играть именно ту роль, на которую я её изначально назначила... Но какую-то точно будет. :)

(https://img-fotki.yandex.ru/get/63585/161820351.1/0_1c1dc0_2fcb9af_orig.jpg)

Они у тебя что, буйные?

Да вроде пока нет. :)

Сказка?
Детектив?
Моника - стерва-разлучница?
Нужен мужчина средних лет в шляпе.  С трубкой.
Еще пара приятелей-недоумков, говорящих глупости, у которых даже победа выходит смешно.
Из-за неуверенного взгляда героини проглядывает властная мать-мачеха-хозяйка приюта.
Люди в черном,
Честный таксист
Продажная продавщица цветов
Папа главной героини, оказавшийся президентом... компании
Судмедэксперт
Сотрудники лаборатории, полицейские, солдаты, официанты в кафе, провожающие на вокзале

На просцениуме - хор девушек в одинаковых клетчатых формах сиротского приюта в Гленсвилле.

ХОР:
Мы вам покаааажем
Историю жиииизни
Одной красаааавицы
И ее паааарня.
Просим не судииииить строго!

Раздвигается занавес.

Продолжение следует...

*Извините, настроение приподнятое, смешинку проглотила*

Детектив. «Камерный». Поэтому персонажей будет строго ограниченное количество! :))
Моника — возможно, третья в треугольнике, но не стерва-разлучница. У «третьей» там будет другая функция, так что, возможно, у Моники будет другая роль.
Мужчина средних лет, с трубкой или без, будет полицейским. Судмедэксперта не будет.
У Ружены, и правда, властная мать — но в сюжете она не участвует. Кстати, есть версии о Руженином роде занятий? :)

Оооо!! *хлопает в ладони*  я так и знала! про мужчину в шляпе!!! Я видела его полицейский значок!
Судмедэксперт - это тот, кто скажет единственную фразу что-то типа "Да, это ее отпечатки!" в принципе должен быть, раз есть полиция.
Ружена либо художница, либо что-то шьет из лоскутов, творчество, короче.
Ты смотрела ссылку про конкурс детективов?

Странно, я вроде ответила, а сообщение пропало.

(упрямо) Не будет судмедэксперта, нет ему места в сюжете! :)
Творчество. Но не художница и не шьёт. :)
Что за ссылка? Я пропустила.

Ссылка была в письме.
Пляшем от фото. испуганные глаза - властная мать.
волосы вьющиеся, но не строгими локонами = натура творческая.
руки к лицу -довольно не уверенна в себе. однозначно не танцовщица и не пианистка - не та пластика рук.
если бы ветеринар - взгляд увереннее должен быть
глина? стихи? или таки музыка?

Не глина. Не стихи. Не музыка. Не танец. Не ветеринария. :))

Моника - стерва, видно по лицу!
Рыжая ничего, взгляд добрый, но, наверное, на ее долю выпадут все-все неприятности.
А вот парень отличный, сразу чувствуется, что он надежный! Будет спасать эту рыжую мелкоту?))
Ура! Новый текст!

Что есть, то есть. :)

Все не все, но какие-то точно выпадут!

Будет, конечно, куда он денется! :)))

Пока ещё не текст, только намётки. Тем не менее, да, ура. :)

Место действия:

(http://www.ski-boutique.co.uk/fileadmin/user_upload/Resorts/Switzerland/Zermatt/Maurice/Chalet_Maurice_night_extreior_22.jpg) (http://www.ski-boutique.co.uk/fileadmin/user_upload/Resorts/Switzerland/Zermatt/Maurice/Chalet_Maurice_night_extreior_22.jpg)

Неоригинальное, да? :)
Время действия - снова зима.

Коттедж? Лыжная база? Дом отдыха?

Отельчик горнолыжный. :)

Ну вот, вроде как и название придумалось! :)

Городок Альвенорт, ближайший к шале "Тик-Так" населённый пункт (на самом деле это место называется по-другому).

(https://img-fotki.yandex.ru/get/64820/161820351.1/0_1c2c0d_5819eabb_orig.jpg) (https://img-fotki.yandex.ru/get/64820/161820351.1/0_1c2c0d_5819eabb_orig.jpg)


Хозяйка шале Лотта Либеншторх.

(https://img-fotki.yandex.ru/get/25407/161820351.1/0_1c2c0b_32881cb0_orig.jpg) (https://img-fotki.yandex.ru/get/25407/161820351.1/0_1c2c0b_32881cb0_orig.jpg)


Мюриэль, непутёвая сестричка Моники и третья в любовном треугольнике. :)

(https://img-fotki.yandex.ru/get/66384/161820351.1/0_1c2c0c_c16555d7_orig.jpg) (https://img-fotki.yandex.ru/get/66384/161820351.1/0_1c2c0c_c16555d7_orig.jpg)

А почему сразу непутевая? Может, она из них самая нормальная?

ПС: А треугольник хоть не с рыжей?

С точки зрения Моники, она точно непутёвая. :) А на самом деле... как знать. ;)
С рыжей, непременно с рыжей!

То есть треугольник между Руженой, Моникой, Мюриэль и Могучим Бицепсом? Я как бэ не филолог, но что-то у меня с подсчетами не получается...

Моника в треугольнике не участвует. :)

Она передумала? :)))

Она и не собиралась. :) Я же сразу написала: нашла её случайно, когда искала другой типаж на роль третьей стороны.

Мюриэль мне однозначно нравится больше. Ружена слишком приторная, такая вся правильная.

Н-ну да, её прототип тоже многими любим. ;)
Но автор питает слабость к правильным. :)

О! Я тоже за Мюриэль!

Голосование мы устраивать не будем. :)

Кстати, под словом "прототип" я имела в виду вовсе не реальную девушку на фото (я даже не знаю, кто это). Я имела в виду персонаж-прототип. Но какой именно и откуда, не скажу - пусть это будет загадка! ;)

А ещё я не могу решить, в каком времени будет происходить действие. Учитывая, что предполагается не просто детектив, а детектив с элементами фантастики (не фэнтези и не мистики), логично было бы отправить героев в недалёкое будущее. Но как-то лень мне придумывать целостную картинку этого самого будущего.

Ага, а то еще и панк-группу, которую Мюриэль слушает, придется выдумывать...

Да как раз панк-группу-то мне проще выдумать, чем настоящую найти. :) А вот выдумывать технологический и политический, так сказать, ландшафт... та ещё задачка!

Некто Бережецкий, книгоиздатель.
"В миру" - ни в чём не повинный врач из Института Бурденко. :)

(https://img-fotki.yandex.ru/get/67777/161820351.1/0_1c30e9_2d714be4_XL.jpg) (https://img-fotki.yandex.ru/get/67777/161820351.1/0_1c30e9_2d714be4_XL.jpg)

Вот потому и не выкладываю свои фото в инет.  :-D Сидишь такая, ничего не подозреваешь, а тем временем ты уже какой-нибудь в лучшем случае книгоиздатель, а про худший случай я уж и вовсе молчу. :lol1: :lol1: :lol1:

Да-а, свой резон в этом есть! :)))

Ну как бы вот... поехали. :)


Жанр: детектив, фантастика, любовный роман.
Рейтинг: R.


Читать и комментировать можно ещё здесь (http://samlib.ru/g/gonchar_e/shale.shtml).






         Разворачиваясь, самолёт накренился на правый бок, и к монотонному бело-зелёному горному пейзажу, который Ружена разглядывала не первую минуту, добавилось разноцветье полей и городских крыш. Блеснул на солнце полукруг какого-то озера. Княжество Вайсенштейн с такой высоты, наверное, видно целиком, подумала Ружена, всмотрелась внимательней, но тут же сама себя одёрнула ― как будто она сумела бы отличить эту крошечную страну от соседних Швейцарии и Франции! Полёт подходил к концу; страдающую аэрофобией путешественницу это и радовало, и огорчало одновременно ― она только-только немного расслабилась, перестала, бледнея от напряжения, прислушиваться к шуму двигателей и даже в иллюминатор теперь глазела с удовольствием.
          Табло над головой вспыхнуло, призывая пристегнуть ремни. Напрасное напоминание ― Ружена их и не расстёгивала. Она выпрямилась, положила руки на подлокотники, откинула голову на спинку кресла, но в услужливо потемневшее овальное окошко смотреть не перестала. Посадка ― это же самое интересное! На Бережецкого, практически насильно отправившего её в эту поездку, Ружена уже почти не злилась. «Всё в порядке, ― сказала себе она. ― Я еду отдыхать ― и отдохну как следует. По крайне мере, будет, что вспомнить». Этими самыми словами Бережецкий её и напутствовал. Пока самолёт снижался, она перебрала в памяти их последний разговор, и к моменту посадки в аэропорту Базель-Мюлуз остатки обиды уступили место благодарности.
          В то утро её разбудил сигнал визора. Жизнерадостный и бодрый Бережецкий в изысканных выражениях извинился за ранний звонок, хотя угрызениями совести, судя по его виду, совершенно не мучился, а потом заявил:
          ― Встречаемся у меня через два часа.
          Ружена с немалым нетерпением ждала от него вестей ― неделю назад она отправила ему кусок своей новой работы, который он должен был оценить. И приглашения в офис девушка ждала тоже ― подобные беседы Бережецкий предпочитал вести лично. Однако сейчас его интонации настораживали. Было в них что-то странное, такое, что ей сразу стало понятно: речь пойдёт не о новой работе. Как минимум, не только о ней!
          ― «И-ка» с собой возьми, пожалуйста, ― подкрепляя неясные подозрения, велел на прощание Бережецкий.
          ― Хорошо, возьму, ― послушно отозвалась Ружена.
          У неё не хватило нахальства спросить, зачем ему понадобилась её идентификационная карточка ― решила, что разберётся на месте. Покосилась на окна, за которыми колыхалась густая серая кисея дождя, вздохнула и принялась собираться. Из тёплого гнёздышка меньше всего хотелось выныривать в сумрачную московскую зиму, но Бережецкий ― не тот человек, с которым Ружена стала бы спорить. Слишком многое в её жизни зависело от него… даже такая мелочь, как возможность прямо сейчас втридорога заплатить за такси, заказав машину с водителем ― девушка на дух не переносила самоходный транспорт и пользовалась им лишь тогда, когда выбирать было не из чего.
          Главное здание издательского дома «Авентура» встретило её обычными суетой и многолюдьем. Ружена поздоровалась с охраной, функции которой были чисто декоративными, на пару секунд замерла перед камерами распознающей системы, проскользнула через турникет и почти бегом преодолела небольшое расстояние от входа до лифта. Она не любила здесь бывать ― ей вечно чудились насмешливые взгляды сотрудников издательства. Вот, мол, идёт очередная подружка Бережецкого! В действительности ― и умом девушка это прекрасно понимала ― никаких косых взглядов быть не могло. Во-первых, Ружену Ельчик, внештатного автора журнала «Сердечные тайны», про которую сплетничали, что главный её талант ― согревать постель владельца издательства, мало кто знал в лицо. Во-вторых, в интрижке незамужней молоденькой журналистки с обаятельным холостым издателем не было ровным счётом ничего скандального ― какая бы женщина отказалась от такого романа? И в-третьих, сама Ружена обладала феноменальной способностью не привлекать к себе внимание. Случайные люди так редко смотрели на неё и так редко заговаривали с нею, что порой она чувствовала себя невидимкой.
          Рассудок рассудком, но за четыре года тесного общения с Бережецким избавиться от неловкости при визитах в «Авентуру» Ружене так и не удалось. Оставшись в одиночестве в кабинке лифта, она, как всегда, испытала некоторое облегчение. Поправила перед зеркалом воротник мягкого шерстяного пальто, обеими руками пригладила рыжие кудри, которые растрепались в дороге ― и вдруг поняла, что нервничает всерьёз.  Многозначительный тон утреннего разговора не шёл у неё из головы.
          Последний, двадцатый этаж башни «Авентуры» целиком занимали собственные владения издателя. Кабинет, приёмная, две переговорных ― большая и малая, столовая, комната отдыха, тренажёрный зал… Ружена догадывалась, что бóльшая часть жизни Бережецкого проходит именно здесь ― издательство было его любимой игрушкой. Формально всем процессом книгоиздания заправляли нанятые им специалисты; но решающее слово в каждом проекте принадлежало Бережецкому, и роль главного редактора он нередко брал на себя сам. Подлинная страсть к книгам ― вот что им двигало. Великое множество раритетных бумажных книг, расставленных по полкам на двадцатом этаже, было лучшим тому свидетельством.
          Уют и порядок в книжном царстве поддерживала личная помощница Бережецкого Валерия Александровна ― пожилая седовласая дама немыслимых габаритов, чудесно сочетавшихся в ней с бесшумной походкой и идеальной координацией движений. И уж кто-кто, а она-то своим вниманием Ружену не обделяла. По-матерински привязанная к шефу, она, похоже, лелеяла мечту его женить. Славная рыжая девочка, с которой он так долго встречается, казалась ей идеальной кандидатурой на роль его супруги. Прежде Валерия Александровна регулярно вгоняла Ружену в краску, то рассуждая вслух, как слепы бывают мужчины, не замечая счастья у себя под носом, то намекая, что в таких делах всё зависит от женской смекалки, то спрашивая напрямую, собираются ли они узаконить свои отношения. Потом и неудобные вопросы, и уклончивые ответы стали привычными и теперь задевали Ружену не больше, чем разговоры о погоде. Встречали её здесь как родную ― кормили, поили, предлагали вздремнуть в комнате отдыха, подробнейшим образом расспрашивали о делах. Обманывать добрую Валерию Александровну поначалу было совестно, но постепенно Ружена привыкла и к этому.
          ― Лапочка моя, сколько же вас не было! ― всплеснула руками помощница Бережецкого, когда Ружена появилась на пороге приёмной, и привстала из-за стола. ― Я даже стала бояться, что вы больше вовсе не придёте.
          Девушка улыбнулась:
          ― Здравствуйте, Валерия Санна. Шеф у себя?
          ― У себя, конечно, где же ему ещё быть! Заждался, голубчик! ― на рыхлом лице ассистентки появилось заговорщицкое выражение. ― По-моему, у него для вас сюрприз.
          «Только сюрпризов мне и не хватало», ― стараясь обуздать нервозность, мрачно подумала Ружена. А вслух беспечно ответила:
          ― Скоро узнаем, ― и шагнула к кабинету.
          ― Кофе, Руженочка? ― успела спросить Валерия Александровна. ― Или чаю?
          ― Чаю, пожалуйста. Чёрного, с имбирём и лимоном, ― отозвалась дорогая гостья и толкнула тяжёлую дверь с позолоченной табличкой.
          Бережецкий встретил её на пороге.
          ― Приветствую вас, проходите!
          Всё как обычно. Рукопожатие ― чуть дольше и чуть нежнее, чем следовало бы. Затаённый трепет в хорошо поставленном голосе. Взгляд, от которого тёплая волна прокатывается вниз по позвоночнику. Дверь закрывается, отсекая заботливое любопытство Валерии Александровны. И тут же, как будто выключенные, в серых глазах Бережецкого гаснут игривые искорки.
          ― Здравствуйте, Виктор Сергеевич, ― не дожидаясь приглашения, девушка подошла к столу и уселась на стул для посетителей.
          ― День добрый, детка, ― он вернулся в начальственное кресло и придвинул к себе стопку распечаток, в которых Ружена опознала собственный текст. ― «И-ка» привезла?
          Она кивнула.
          ― Давай сюда.
          Тёмно-красная карточка перекочевала в холёную красивую руку с изумительно ухоженными ногтями и тут же пропала в кармане щёгольского полосатого пиджака.
          ― Зачем она вам, Виктор Сергеевич?
          ― Скоро узнаешь. Сердишься, что вытащил тебя из дома?
          Ружена пожала плечами:
          ― Я же помню, как вы относитесь к визорам.
          ― Как к убийцам живого человеческого общения, ― привычно провозгласил он. ― На улице мерзко?
          ― Не то слово.
          Бережецкий посмотрел в окно, занимавшее в его кабинете целую стену. Огромный город внизу выглядел серым и смазанным, как старинная фотография скверного качества.
          ― Говорят, к следующей зиме, наконец, запустят климатические установки, ― сообщил издатель.
          В его исполнении «говорят» означало не слухи, а точные сведения, полученные от какого-нибудь крупного городского чиновника или даже непосредственно от мэра. Но Ружена, не то из суеверного нежелания обольщаться, не то из духа противоречия, покачала головой:
          ― Запустят они, как же! Сколько лет уже откладывают!
          Он усмехнулся: не хочешь, мол, не верь.
          ― Виктор Сергеевич, давайте о деле поговорим, а не о климате, ― попросила измученная беспокойством девушка.
          ― А я, Ружена Михална, о климате вспомнил не просто так, ― лукаво прищурился её собеседник.
          В дверь деликатно постучали. Прохладная ладонь Бережецкого тут же легла поверх Ружениной ладони.
          ― Чаёк, ― пропела, входя, помощница.
          С очаровательной слоновьей грацией установила на стол поднос и снова исчезла. Всё как обычно: янтарно-жёлтый имбирный чай ― для Ружены, почти бесцветный зелёный ― для шефа.
          Бережецкий убрал руку. Взял остро отточенный карандаш с золотым наконечником, постучал наконечником по столу. Такой карандаш, Ружена знала, стоит маленькое состояние. Вместе с рукописями, отпечатанными на бумаге, он был обязательным атрибутом образа старомодного франта, который старательно поддерживал хозяин этого кабинета. На образ работали и нарядные шёлковые галстуки, и бриллиантовые запонки, и визор, стилизованный под дорогой смартфон первого поколения, и внушительных размеров стационарный компьютер, смотревшийся, пожалуй, ещё экзотичней, чем галстуки и запонки.
          ― Ладно, детка, не будем терять времени. О деле ― так о деле.
          ― Моя книга…
          ― С неё-то мы и начнём. Она никуда не годится.
          Ружене почудилось, что стул под нею поехал куда-то вбок.
          ― Как… не годится?
          ― Совсем не годится. Как будто она не твоя, ― Бережецкий раздражённо отложил карандаш в сторону. ― Я не хочу сказать, что она совсем плохая. Мы можем назначить ей другого автора и отправить её в серию. Но твоим читателями её показывать не нужно… если, конечно, ты не хочешь, чтобы они умерли от разочарования и не купили ни одной твоей следующей книги.
          ― Но почему, Виктор Сергеевич? Что в ней ужасного?.. ― пролепетала Ружена.
          Она, конечно, ожидала сюрприза, но не такого! Удар получился слишком внезапным и слишком сильным. Губы у неё задрожали, глазам стало горячо.
          ― Ну вот, теперь она реветь будет, ― рассердился издатель. ― Не девушка, а ходячий парадокс, честное слово. Я плачу отличные деньги за твою работу ― по-твоему, я не могу требовать от тебя соответствующего качества?
          ― Можете, ― Ружена изо всех сил удерживала набегающие на глаза слёзы. ― Я только хотела бы узнать, что я сделала не так.
          Бережецкий развёл руками:
          ― Я бы сам стал писателем, если бы мог внятно это объяснить. Ты потеряла тут главное, что отличает большую литературу от бульварного чтива. Ты потеряла харизму… если угодно, магию. Я прочитал чудовищное количество книг. До встречи с тобой я был уверен, что меня уже ничем нельзя удивить, но тебе это удалось! Каждая из твоих предыдущих работ была событием в моей жизни. А эта… ― он похлопал ладонью по рукописи и брезгливо поморщился, ― нет, детка, она не ужасная. Она просто никакая.
          Повисла пауза. Ружена медленно выдохнула, вытерла проступившие всё-таки слёзы, глотнула горячего терпкого чая и, не желая растягивать муку, задала самый страшный вопрос:
          ― Вы хотите разорвать со мной контракт?  
          Бережецкий оторопел ― или только прикинулся оторопевшим:
          ― Я что, похож на дурака? У всех творческих людей иногда случаются творческие кризисы; я бы разорился, если бы из-за этого расторгал контракты с такими ценными авторами, как ты. Я всего лишь хочу, чтобы ты полностью переделала эту вещь или вообще взялась за новую. Но сначала, детка, ты отправишься в отпуск.
          Пришёл черёд оторопеть Ружене:
          ― В отпуск? Предлагаете мне уехать?
          ― Умница. Именно это я и предлагаю! ― с энтузиазмом подхватил Бережецкий. ― Долой гнилую московскую зиму. Поедешь туда, где зима сейчас выглядит так, как и должна: небо синее, снег белый, а воздух морозный!
          ― На север? В Сибирь?
          ― В Альпы, моя дорогая, в Альпы. На горнолыжный курорт в Вайсенштейне. Билеты и номер в отеле я уже оплатил. Твоя карточка нужна, чтобы сделать визу.
          ― Визу? ― хмурясь, переспросила Ружена; как реагировать на эту новость, она пока не понимала.
          ― Угу. Визы у них собственные, и их не так-то просто получить. Официально всё как у всех: консульский сбор и подтверждение, что туристу будет, где жить и чем платить за еду и за проезд. Но фактически они проверят всю подноготную ― не только твою, но и твоих ближайших родственников. Психическое здоровье, отсутствие судимостей, уплату налогов и всё такое. Кроме того, им потребуется убедиться, что на твоём банковском счёте лежит весьма приличная сумма. Этакий, знаешь ли, комплексный тест на благонадёжность. Звучит, конечно, не очень… но репутация самой респектабельной страны в мире того стоит. В тебе я не сомневаюсь, ― проницательно улыбнулся Бережецкий, ― ты у нас чиста во всех отношениях, и денег у тебя куры не клюют ― насколько я могу судить, ты не потратила и десятой части своих гонораров. Так что сегодня я сам отвезу твою «и-ка» в визовый центр, а через неделю ты сядешь в самолёт и отправишься дышать горным воздухом, кататься на лыжах и пить фирменный вайсенштейнский глинтвейн.
          ― Виктор Сергеевич, я не умею… на лыжах… ― растерянно пробормотала Ружена.
          Он даже не поинтересовался, согласна ли она ехать, и было очевидно, что возражать ему бесполезно ― можно только молча подчиниться. Демонстративно-беззаботно воскликнул:
          ― Научитесь, госпожа Ельчик. А если нет, то и горного воздуха с глинтвейном вам будет вполне достаточно, ― и на этом разговор можно было считать оконченным.

Поздравляю с началом!

Но:
а) Может откроешь новую тему? ;)))
б) На рыжеволосую красотку модельного роста не будут обращать внимания? Ага :)))

Спасибо. :) Думаешь, стоит новую тему? Тут же всё относится к этому тексту. Можно в первый пост повесить ссылку на начало.

А почему ты решила, что у неё модельный рост? Рост средний, фигурка обыкновенная. Но волосы яркие, да, и личико милое - так что её незаметность будет удивлять её саму, об этом я ещё упомяну.

Как-то странно, когда первый кусочек так далеко от начала темы. Да и искать будет сложно, вообще просмотреть можно...
Ну, рыжего человека любого роста не заметить ну очень сложно, их очень мало. Особенно с красивым лицом. А по фото заметно, что она далеко не Дюймовочка. Да и на фигурку ты ее грешишь. Поверь моему опыту, заметят ее, очень даже.

Щас повешу в начале жирную ссылку на текст. Вторая тема - это лишнее, по-моему.

Про девушку на фотографии можно точно сказать только то, что у неё тонкая кость. Рост при этом может быть любой; фигуры у рыжих при тонкой кости часто очень посредственные. А уж про свою-то героиню я совершенно определённо знаю, что она симпатичная, но отнюдь не модель. :)

Насчёт незаметности - это всё-таки вопрос в большей мере характера, чем наружности. Жизненных примеров на этот счёт у меня полным-полно, включая и примеров с рыжими. 

Как хочешь. Я на начало случайно наткнулась.

Она на фото почти по пояс видна, многое можно по картинке уже достроить. И лицо у нее очень интересное. Вот если бы фото не было...

Странные какие-то рыжие у вас! :))) Мимо меня еще ни один не прошел незамеченным.

Где там по пояс, господь с тобой! :)) Лицо, кисти рук и частично плечи.
Рыжих я сама люблю и замечаю. Но факт есть факт: попадаются и тихие-незаметные. :)

О, кстати, у меня же есть ещё одно её фото! И тут она, на мой взгляд, высокой не смотрится категорически! :)

(https://img-fotki.yandex.ru/get/64827/161820351.1/0_1c32cc_8f371993_XXL.jpg) (https://img-fotki.yandex.ru/get/64827/161820351.1/0_1c32cc_8f371993_XXL.jpg)

Была бы она миниатюрная, ее заметили бы еще быстрее ;)))

А она именно что ни то, ни другое. Застенчивая и тихая барышня очень средней комплекции. ;)

Ой, если у нее рост 165 хотя бы, то она уже в шоколаде...

Соорудила сама себе временную обложечку. С ними как-то веселей. :)

(https://img-fotki.yandex.ru/get/66903/161820351.1/0_1c33f9_80931bc_orig.jpg) (https://img-fotki.yandex.ru/get/66903/161820351.1/0_1c33f9_80931bc_orig.jpg)

Надо же! Уже начало есть! Оставь эту обложку, если буквы стилизовать под "будущее", или пририсовать где-нибудь гаджеты, а на задней обложке - автоход, косм.ракету или летающую тарелку - будет нормально!

А кто их знает, какие там будут буквы, в будущем-то? :))
На самом деле, автоходы и летающие тарелки для сюжета значения не имеют. Он перенесён в будущее только ради одного (обязательного) предмета, которого в нашем времени быть ещё не может. Но помещать оный предмет на обложку было бы жутким спойлером. А это всё-таки детектив! :))

Сделала галерейку (http://samlib.ru/g/gonchar_e/z-gallery-shale.shtml). :)

Изготовили для меня очередную обложечку. :)

(https://img-fotki.yandex.ru/get/71249/161820351.1/0_1c3681_dd2d805b_orig.jpg) (https://img-fotki.yandex.ru/get/71249/161820351.1/0_1c3681_dd2d805b_orig.jpg)

Мне и первая нравилась - люблю фиолетовые оттенки!

К будущему тексту вторая, на мой вкус, подходит больше. :)

          Прощаясь, Бережецкий не только пожелал Ружене хорошо отдохнуть, но и взял с неё два обещания. Во-первых, не заводить курортных романов. «Лотта Либеншторх, хозяйка шале, ― сказал он, ― моя старинная знакомая. Тебя я ей представил как свою подругу ― побереги мою репутацию и постарайся поддержать легенду!» Во-вторых, не прикасаться к злополучному тексту до возвращения из отпуска. «Прочитаешь свежим взглядом ― и сразу увидишь, что мне там не понравилось». И если выполнить первое обещание было легче лёгкого ― к случайным романам меньше всего была склонна сама его подопечная, ― то второе так и просилось быть нарушенным, ибо не думать о книге она не могла.
          Неделя перед поездкой, разумеется, выдалась беспокойной и хлопотной. Домоседке Ружене, которую внешний мир всегда интересовал гораздо меньше, чем происходящее у неё голове, не так уж часто случалось путешествовать. Пару раз в год она перемещалась между Москвой и Волгоградом, где жила её семья, летом или осенью проводила несколько недель в каком-нибудь маленьком городке у тёплого моря, куда уже дотянулась растущая сеть скоростных железных дорог, но в Европе была всего трижды, да и то совсем не там, «где зима выглядит так, как и должна». Поэтому предстоящий вояж вызывал у Ружены не предвкушение, а страх. Пугало всё: и невозможность избежать перелётов, и перспектива знакомства с новыми людьми, и необходимость совершать великое множество непривычных действий.
          Чтобы хоть как-то себя успокоить, приготовлениями девушка занялась основательно. Она изучила всю информацию о княжестве Вайсенштейн, какую сумела найти. В небезуспешной попытке реанимировать школьные знания прошла мнемокурс немецкого языка. Пообщалась с друзьями, знающими толк в катании на горных лыжах и сноуборде ― сама она никаким спортом, кроме тенниса и плавания, никогда не интересовалась. Правда, в результате этого общения её уверенность в том, что от снежных круч лучше держаться подальше, только окрепла. И, наконец, купила ворох новой одежды и обуви, обнаружив, что среди старых вещей практически отсутствуют пригодные для зимнего путешествия.
          Многочисленные предотъездные заботы увлекли девушку и, в самом деле, несколько притупили страх, но от чего не смогли её избавить ― так это от постоянных мыслей о книге. Рассматривая неправдоподобно-глянцевые изображения вайсенштейнских улочек, вслушиваясь в рубленую немецкую речь, улыбаясь восторженным рассказам фанатов зимнего спорта, примеряя невесомые лыжные комбинезоны и толстые пёстрые пуловеры, мысленно Ружена то и дело возвращалась к обескуражившему её разговору в издательстве. «Харизму потеряла... магию... надо же!» ― думала она с отчётливым привкусом обиды.
          Повода не доверять Бережецкому у неё не было ― если уж на то пошло, разве не он четыре года назад поверил в неё и сделал её книги популярными и даже модными? Разве не его похвалы заставили её саму поверить в себя? Разве не его советы неизменно оказывались абсолютно уместными? В том, что касается качества литературы, Бережецкий всегда был прав. Но насколько было бы проще, если бы в этот раз он не отделался общими словами, а острым кончиком своего карандаша отметил в рукописи те места, что ему не понравились ― пусть даже пришлось бы перечеркать её всю! Хуже нет ― гадать на кофейной гуще, вздыхала Ружена. Особенно тогда, когда тебя саму плоды твоих трудов вполне устраивают.
          Она перечитала уже написанные главы, воскресила в памяти и постаралась пережить заново мучительные и прекрасные часы рождения нового замысла, перебрала все свои черновики и наброски ― и не нашла ничего такого, из-за чего эта книга могла бы стать заметно хуже, чем предыдущие. Всё было, как раньше. Проходной сюжет в новостной программе ― драматичный фрагмент какой-то реальной истории, будоражащий воображение своей недосказанностью. Потом ― изнурительный  зуд где-то глубоко внутри, маленькое помешательство, когда кажется, что умрёшь, если сию секунду не придумаешь, что было «до» и что будет «после». Потом ― несколько бессонных ночей, в которые вместо неведомой реальной истории сама собой возникает история вымышленная ― растёт и ветвится, сплетаясь в чудесный узор, так же, как возникает снежинка вокруг микроскопического кусочка пыли. И наконец, потом, когда узор завершён ― нужно лишь сесть и превратить его в книгу, чтобы чудесная его красота и сложность открылась миру.
          Отчаявшись понять, чем нынешний «узор» и его словесное воплощение не устроили издателя, Ружена сказала себе: Бережецкому видней! ― и позаботилась о том, чтобы не нарушить обещание, как бы сильно ей этого ни хотелось. Она скинула свой немаленький писательский архив на флэшку, которую на всякий случай заперла в сейф ― после чего подчистую уничтожила эти папки в сетевом хранилище. Когда в хранилище не осталось ни намёка на то, что его владелица зарабатывает на жизнь литературным творчеством, Ружене неожиданно полегчало. Теперь она знала наверняка, что с неудачной книгой в ближайшие три недели мучиться не будет. «Станет совсем невмоготу ― начну новую», ― решила она.
          Всё ту же лёгкость Ружена ощущала, когда выходила из здания аэропорта. Плеснул в лицо, запутался в волосах свежий ветер ― отчего-то совсем не морозный, который сулил Бережецкий, а мягкий почти по-весеннему. И небо здесь тоже было весенним ― высоким и пронзительно-синим. Путешественница коротко глянула на солнце, зажмурилась ― не столько от яркого света, сколько от удовольствия, ― расстегнула до середины новенькую тёплую куртку, осмотрелась и запустила в визоре функцию навигации. В ногу ткнулась бесшумно подкатившая откуда-то сбоку автоматическая багажная тележка. Ружена поставила на платформу чемодан и, прислушиваясь к флегматичному бормотанию визора в наушнике, зашагала к стоянке «Вайсенштейнских автобусных линий». На душе у неё совсем рассвело.
          Автобус был тут как тут; широкий, гладкий, серебристый, больше всего он походил на кита, какой-то прихотью природы переселившегося на сушу. Спереди его украшало изображение вайсенштейнского флага ― сине-чёрный полосатый прямоугольник с белым треугольником посередине. За дымчатым лобовым стеклом маячила фигура водителя, и это Ружену несказанно обрадовало. Подходя к автобусу, она неуверенно помахала водителю рукой ― тот расплылся в улыбке и помахал в ответ. У закрытой двери дежурила хорошенькая белокурая молодая женщина в униформе ― в белой блузке, синей юбке и чёрном жакете с вышитым флагом на нагрудном кармашке. Стюардесса и таможенница в одном лице, догадалась Ружена.  Женщина приветствовала новую пассажирку интернациональным «Хэй!», по-английски попросила предъявить документы и, убедившись, что с визой и билетом всё в порядке, дальше к Ружене обращалась только по-русски ― с резковатым акцентом, но вполне понятно и чисто.
          ― Добро пожаловать в Вайсенштейн, госпожа Ельчик. Надеюсь, мы сумеем сделать приятной вашу поездку.
          Автобусная дверь поплыла в сторону.
          ― Я тоже на это надеюсь, ― улыбнулась Ружена.
          На миг ей померещилось, что транспорт прислали сюда персонально за ней ― такой широкой и радостной была ответная улыбка таможенницы.
          ― Отправление через тридцать четыре минуты. Пообедать вы можете прямо сейчас.
          ― Благодарю вас.
          Краем глаза проследив, как её чемодан переползает с тележки в багажное отделение, Ружена поднялась в салон. Внутри было очень просторно, в воздухе едва уловимо пахло кожей, сандалом и шоколадом. Пассажирских мест оказалось не более двух десятков ― гораздо меньше, чем могло показаться снаружи, исходя из габаритов автобуса; сдвоенные и одиночные кресла со столиками располагались на приличном расстоянии друг от друга. Примерно половина уже была занята. К Ружене тут же подскочил стюард, такой же очаровательный, как его напарница, и забросал её вопросами. Желает ли она сидеть уединённо или с попутчиком? В какой части салона её усадить? Нужны ли ей плед и подушка? Когда ей будет угодно пообедать? Что из напитков она предпочитает? Намерена ли воспользоваться в дороге телефоном, интернетом, телевидением или радио? Какое кино хотела бы посмотреть и какую музыку послушать? Не потребуются ли ей бумажные газеты или книги? Не переставая улыбаться, Ружена попросила устроить её одну у окна и принести только плед, сказала, что не будет в дороге ничего смотреть, читать и слушать, заглянула в меню, которое своей толщиной могло бы заткнуть за пояс меню любого ресторана, и опустилась в широкое кожаное кресло. На столешнице вспыхнул дисплей, на котором появилось схематичное изображение сидящего человека.
          ― Если хотите, поменяйте настройки кресла, госпожа Ельчик, ― предложил стюард.
          Он коснулся пальцем подголовника на экране, и Ружена почувствовала, как настоящий подголовник легонько сдвинулся вниз; коснулся виртуальных подлокотников, и настоящие подлокотники мягко толкнулись вверх.
          Получив заказанный ею кувшин свежевыжатого яблочного сока и бархатистый бежевый плед в хрусткой бумажной упаковке, Ружена, наконец, осталась одна и, поколдовав над экраном, соорудила себе сиденье, удобней которого у неё не было никогда в жизни. Охваченная необычайно сильным ощущением спокойствия и уюта, она окончательно уверилась в том, что Бережецкий, отправивший её сюда, поступил абсолютно правильно.  

Боже, так и хочется куда-нибудь поехать)
А флешка еще выстрелит? Вот чую, что да!

Как знать, как и знать. :)

         ― Ну и зачем ты мне показываешь эту дрянь?
         Павел Петрович Богомолов, отставной полковник Службы внешней разведки, а ныне ― популярный в московских деловых кругах бизнес-консультант, негромко выругался и нетерпеливым жестом остановил движущуюся картинку на большом экране визора. За свою долгую и чрезвычайно насыщенную событиями жизнь он сталкивался с великим множеством скверных вещей, творимых взрослыми, и давно привык к мысли, что человек ― по сути своей существо порочное и слабое. Но к тому, что подчас жертвами чужих пороков и слабостей становятся дети, привыкнуть так и не смог. Волна глухого гнева, поднимавшаяся в груди у Павла Петровича, когда на глаза ему попадались кадры вроде тех, что замерли сейчас на экране, влекла за собой волну негодования в собственный адрес. Важнее всего в его работе ― и прежней, и нынешней ― была холодная голова.  А о какой холодной голове может идти речь, когда шумит в ушах и хочется придушить преступника своими руками? К счастью для Павла Петровича и для его работы, подобные моменты случались очень редко ― педофилы, насильники и похитители детей проходили по другому ведомству.
         Богомолов с брезгливой гримасой, маскирующей гнев, отвернулся от визора и перевёл взгляд на своего собеседника ― худощавого француза средних лет, долговязого и долгоносого. одетого в длинное узкое пальто из чёрной замши и чёрную шляпу с загнутыми вверх полями. Для полного сходства с охотничьей этой шляпе не хватало разве что пёрышка цесарки, кокетливо приколотого сбоку. Контраст между Максимельеном Фурье ― именно так звали француза ― и Павлом Петровичем, круглоголовым, приземистым, крепко сбитым, в серой куртке и кепке самого прозаического вида, стороннему наблюдателю мог бы показаться забавным. Но наблюдателей здесь не было. Богомолов намеренно выбрал для встречи беседку в глубине огромного лесопарка. Господин Фурье боялся слежки ― иного объяснения тому, что с Павлом Петровичем он связался уже из Москвы, не предупредив заранее о своём визите, просто не было. Здесь, в этой беседке, не стоило опасаться чужих ушей. Ни специально никто не подслушает ― голый декабрьский лес просматривается насквозь; ни случайно мимо не пройдёт ― к пешим прогулками погода не располагает ни в малейшей мере.
         Монотонно шумел дождь, рисуя на прозрачной крыше беседки водяные узоры. Под одежду заползали языки сырого воздуха. Был бы лучше мороз, как раньше, подумал Богомолов и поднял воротник. Прежние времена, когда в декабре в этом парке лежали сугробы, между деревьев синела лыжня и редкие свободные часы можно было посвящать катанию на лыжах, он всегда вспоминал с ностальгической грустью. Фурье же, наоборот, распустил шарф, словно ему стало жарко. Он нервно переплетал пальцы, переставлял ноги под скамейкой и выглядел совершенно взвинченным. Павел Петрович догадывался, что причина нервозности Максимельена ― уязвлённое самолюбие. Ещё бы ― одному из лучших европейских спецов пришлось, расписавшись в своём бессилии, мчаться за помощью к русскому «пенсионеру». Догадывался и о том, что отвратительное кино, которое так не хочется досматривать ― это лишь вершина айсберга. Но удержаться от соблазна подколоть старинного приятеля Павел Петрович не сумел.
         ― Неужто даже извращенцев ловить разучились? ― пробурчал он с прежней брезгливостью. ― Совсем вы там зажирели в своём «Европоле».
         Фурье побагровел, его высокий голос дал петуха:
         ― Это не извращенец! То есть не только... то есть не совсем...
         Он возмущённо осёкся и протянул руку к экрану, собираясь не то снова запустить, не то совсем выключить видео.
         ― Погоди, ― остановил его Богомолов, ― дай-ка, запомню как следует.
         На экране сейчас были все четверо: ошалевший от похоти мужчина, похожий на испанца или итальянца, нестарый, но уже обрюзгший ― и трое детей лет десяти-двенадцати, мальчик и две девочки. Светленький вихрастый мальчик оцепенел от страха; одна из девочек, китаянка или кореянка, зашлась в истерике; но вторая, хорошенькая, как херувимчик, черноволосая и черноглазая... вторая ― чуть заметно улыбалась, на нежной розовой щёчке играла ямочка! Как будто девчонке нравится, что с ними делает этот скот, сообразил Павел Петрович. Как будто она совсем не против продолжать ― вот что было особенно скверным!
Медленно выдохнув сквозь зубы, он спросил:
         ― Там дальше будет что-нибудь существенное?
         ― Существенное? ― вскинул голову Максимельен. ― С точки зрения нашей проблемы? Я не знаю, Павел. Мы перестали понимать, что считать существенным. В любом случае, ты получишь все материалы, и сможешь сам...
         ― Ладно, ― нахмурился Боголомолов. ― Тогда выключай ― и рассказывай.
         Француз, собираясь с мыслями, аккуратно скрутил в рулон и спрятал под корпус визора большой экран, убрал устройство во внутренний карман плаща, а затем задумчиво проговорил:
         ― Как раз с этого видео всё и началось. В один прекрасный день нарезка из него попала в интернет. Несколько очень коротких фрагментов, на которых невозможно рассмотреть лица детей... ну, ты понимаешь ― иначе тот, кто это опубликовал, пошёл бы под суд. Зато лицо мужчины видно было превосходно. А мужчина этот...
         ― Большая шишка? ― приподнял брови Павел Петрович.
         Фурье кивнул:
         ― Тогдашний мэр Катании Марио Грассо.
         Имя показалось смутно знакомым.
         ― Отличный, между прочим, был мэр ― говорили, город при нём обрёл новую жизнь, ― продолжил Фурье. ― Но желающих его сковырнуть, разумеется, было предостаточно ― из тех, кто не сумел с ним «договориться». Кто-то из них, очевидно, приложил руку к публикации видео ― и потом, пару дней спустя, когда в Катании уже бушевал скандал, прислал в местную полицию полную версию фильма. Найти «доброжелателя» не удалось. Ловить, как ты выразился, извращенца не потребовалось ― Марио Грассо пришёл в полицейское управление раньше, чем был выписан ордер на его арест.
         ― Даже так?
         ― Угу. Заявил, что видео ― фальшивка, и сам потребовал экспертизы, которая бы это подтвердила.
         Павел Петрович кашлянул:
         ― И что же экспертиза?
         Он давно не доверял своим глазам ― с тех самых пор, как анимация шагнула так далеко, что нарисованные на компьютере люди стали говорить и выглядеть, как живые. Но интуиция подсказывала ему, что это видео ― настоящее. И дело было не в качестве изображения, к слову, довольно низком, а в том, как беспорядочно метался глаз объектива, перескакивая с предмета на предмет. Авторам фальшивки для нужного эффекта хватило бы имитации съёмки статичной скрытой камерой. Здесь же всё выглядело так, словно видеозапись вёл Марио Грассо собственной персоной, то бравший камеру в руки, то откладывающий её в сторону.
         ― Эксперты были единодушны ― это не фальшивка, ― подтверждая предположение, сказал Максимельен Фурье. ― Не анимация и даже не монтаж.
         ― Я так и подумал.
         ― Грассо продолжал настаивать на своём: если видео подлинное, значит, в нём участвует какой-то другой мужчина, поскольку сам он ничего подобного никогда не делал. Но вся биометрия...
         ― Вся биометрия свидетельствовала, что этот мужчина похож на мэра Катании, как брат-близнец?
         ― Совершенно верно.
         ― Что было дальше?
         ― А дальше Марио Грассо, твердящего, что это не он, отправили под домашний арест ― и стали разыскивать потерпевших. Вернее, одну из них даже не пришлось искать ― он сам назвал её имя, утверждая, что пальцем никогда её не тронул. Это Алессандра Висконси, дочь его родной сестры.
         Та самая, улыбчивая, с ямочкой на щеке, понял Богомолов ― и почувствовал, что снова теряет равновесие. Если «проблема» господина Фурье связана с производителями детской порнографии или с чем-то в таком же роде, нужно будет свести его с кем-нибудь из бывших коллег ― пусть разбираются без его, Богомолова, участия.
         ― Девочка, вероятно, пропала? ― мрачно спросил он, почти не сомневаясь в утвердительном ответе.
         Однако теперь интуиция его подвела.
         ― Нет, Павел, нет! ― всплеснул руками Максимельен. ― Вовсе она не пропала. Жива, здорова, ходит в школу, а самое главное, абсолютно благополучна. Я хочу сказать, её не насиловали и не совращали. Её осмотрел врач, с ней побеседовали психологи ― никто из них не увидел, что с ней что-то не так. Совершенно нормальный одиннадцатилетний ребёнок. С «дядей Марио» Алессандра встречалась два-три раза в год, на семейных торжествах. Сказала, что он добрый и дарит хорошие подарки, но, кажется, почти с ним не общалась. Её мать всё это подтвердила.
         Богомолов озадаченно потёр лоб:
         ― Стало быть, на видео ― не она. Но биометрия...
         ― Вот именно, биометрия! ― подхватил француз. ― Эксперты совершенно уверены, что на видео ― Алессандра Висконси.
         ― Или её сестра-близнец. Или двойник. Или клон.
         Максимельен скривился:
         ― Придумаешь тоже, клон! Но версию с родством на всякий случай проверили. Нет там никаких потерянных близняшек. И другие девочки подходящего возраста в семье отсутствуют.
         ― Так, ― веско произнёс Павел Петрович, ― а остальные двое? Мальчик и азиатка. Про них что-нибудь узнали?
         ― Ни-че-го, ― покачал головой Фурье. ― Никого, похожего на них, в окружении Марио Грассо мы не нашли. И среди пропавших детей ― тоже. И среди усыновлённых.
         ― То есть, получается, потерпевшие не обнаружены?
         ― Получается, так.
         ― Значит, этот парень не врёт, ― сказал Богомолов с явным облегчением. ― Он, действительно, ни в чём не виноват. Эксперты ошиблись: видео всё-таки фальшивое... просто это какая-то новая технология, которая им ещё не известна.
         ― Следователи пришли к такому же выводу, ― сухо ответил его собеседник. ― Дело было закрыто за отсутствием состава преступления. Но бывшему подозреваемому это уже не помогло. Ему, видишь ли, не поверили! Решили, что он заплатил кому надо за прекращение расследования. Ты сам потом поймёшь, когда посмотришь фотографии и реальные записи... между ним и подонком из фильма сходство феноменальное! Предъявить общественности целую и невредимую Алессандру Висконси было невозможно ― права несовершеннолетних и всё такое. А мэр Катании оказался даже слишком честным человеком ― покупать у экспертов заключение, что это всего лишь анимация, он не стал...
         ― Ты сказал, «был»?..
         ― Да. Его вынудили уйти с поста мэра. Жена подала на развод ― вероятно, сказалось и то, что за месяц до начала событий он решил пожить отдельно от неё. Сестра от него отвернулась и потребовала никогда больше не искать с ней встреч. Должно быть, обе женщины решили, что дыма без огня не бывает. По-видимому, Грассо и сам начал сомневаться в здравости своего рассудка... и через несколько недель покончил с собой.
         ― Покончил с собой?
         ― Бесспорное самоубийство, с обновлённым накануне завещанием и предсмертной запиской. Причин поступка он не объяснил, лишь попросил у близких прощения за причинённую боль.
         Павел Петрович молчал, обдумывая услышанное. Максимельен поднялся и принялся измерять шагами беседку; полы длинного плаща вороньими крыльями разлетались в стороны. Его визави поморщился:
         ― Не мельтеши! Скажи-ка лучше, у этого несчастного мэра были идеи, кто хотел подставить его и почему? Вы не выяснили, кто опубликовал видео и поделился им с полицией, это я понял. Но, может, хотя бы предположения...
         Его собеседник остановился, но снова сесть не пожелал.
         ― Там тоже очень мутная история, Павел. Если говорить коротко, то Грассо утверждал, что его вынуждали отдать муниципальный контракт на портовое строительство некой фирме, связанной с одним из сицилийских мафиозных кланов. Угрожали именно тем, что, в итоге, и выполнили ― предать огласке его «похождения» с племянницей. Он угрозы проигнорировал...
         ― Поскольку никаких «похождений» не было...
         ― Судя по всему, да. Но занятней всего не это. Занятней всего, что и фирмы тоже не было, а мафиозный клан хоть и существует, но его члены уже лет восемь не занимаются строительством. Так что либо Грассо солгал хотя бы в этом ― скрыл, чего от него хотели на самом деле...
         ― Либо истинной целью тех, кто шантажировал мэра, и было спровоцировать его отставку или даже самоубийство, ― заключил Богомолов. 
         Он, наконец, вспомнил, где слышал это имя ― в новостных программах; в поле зрения российских спецслужб эта история не попадала. Весна двадцать четвёртого года, педофильский скандал на Сицилии. Писали, что его главный фигурант откупился от правосудия, но потом наложил на себя руки, не вынеся угрызений совести. А в действительности, значит, случилось вот что!
         Максимельен Фурье опять принялся расхаживать по беседке, но теперь Павел Петрович его не останавливал. Он вдруг почувствовал, что ему стало по-настоящему интересно.
         ― Правильно ли я понимаю, что инцидент с Марио Грасси стал первым в цепочке однотипных событий?
         ― Правильно. То есть нет... не совсем. Ни странных видео, ни скандалов больше не было. Были пять самоубийств в разных странах. Франция, Германия, Нидерланды, Чехия, Дания. Владелица торговой сети, член парламента, один из директоров не самого крупного банка, кто-то ещё... Потом прочитаешь сам, я всё тебе привёз. Миллиардеров и крупных политиков среди этих людей не было, но все они обладали определённым влиянием в своём кругу. И всех их объединяло одно качество ― безупречная репутация!
         Богомолов понимающе покивал:
         ― Такая же, как у Марио Грассо.
         ― Обстоятельства трагедий были похожими. Во всех случаях им предшествовало более или менее сильное изменение характера: человек утрачивал свои обычные интересы, отдалялся от семьи, начинал пренебрегать обязанностями на работе. Подавленным он, однако, не выглядел, поэтому близким и в голову не приходило, что он может страдать депрессией. Самоубийство становилось для них громом среди ясного неба. После третьего случая влиятельными самоубийцами заинтересовался «Европол», ― француз замер посреди беседки, поправил шляпу, скрестил руки на груди и заметил с отчётливым самодовольством: ― Это была моя идея, Павел ― что первым в списке нужно считать Марио Грассо! Всех пятерых шантажировали, как его, требуя чего-то такого, что они не хотели или не могли сделать. Печальный пример мэра Катании служил им доказательством, что отказом выполнить требования они навлекут на себя позор, от которого уже не сумеют отмыться ― и между позором и смертью выбирали смерть. 
         Богомолов скептически усмехнулся:
         ― В наше время это звучит очень необычно.
         ― Все они и были очень необычными, ― с энтузиазмом подтвердил Фурье. ― Они стремились не только казаться порядочными людьми, но и оставаться ими на самом деле. И за это поплатились.  Как только шесть дел соединили в одно, удалось установить, что все самоубийцы, некоторым образом, связаны между собой. Над этой схемой корпел целый отдел... я сейчас тебе её покажу. Анализировали их контакты и перемещения по Европе ― и кое-что накопали.
         Он сунул руку за отворот плаща, намереваясь достать визор. Павел Петрович отмахнулся:
         ― Не надо, Максимельен. Я всё изучу потом, и вашу схему тоже. А пока хочу скорее узнать, какой помощи ты ждёшь от меня.
         Фурье тяжело вздохнул и, наконец, снова уселся на успевшую отсыреть скамейку.
         ― Я уже заканчиваю. Собственно, на этой схеме всё и застопорилось. Мы очертили круг тех, кто, вероятно, причастен к шантажу, взяли их в разработку ― и обнаружили, что не можем сдвинуться с места.
         ― Как так?!
         ― А вот так. Потенциальные шантажисты ― добропорядочные граждане Евросоюза, с достатком выше среднего...
         ― И с безупречной репутацией? ― подсказал Павел Петрович.
         ― Необязательно. Но по большей части ― да. По крайней мере, конфликтов с законом ни у кого из них не было. А узнать, что прячется за чистеньким фасадом, мы не сумели. Они не подпускают к себе наших людей, Павел! Попросту не идут на контакт. Самые опытные агенты, которым каким-то чудом удалось втереться в доверие, вскоре погибли в автокатастрофах. Сначала один, потом второй, ― Максимельен, поджав губы, на секунду примолк; погибшие, должно быть, были его друзьями. ― У шантажистов есть крысы в «Европоле» или другие источники информации. Сколько ещё агентов мы должны потерять, чтобы раскрыть эту тайну? Между тем, накануне моего отъезда произошло новое самоубийство. Застрелился ректор одного из шведских университетов ― и я нутром чую, что это очередная строчка в «списке Грассо»!
         ― Прискорбно, ― спокойно сказал Богомолов. ― История, действительно, очень странная. Но до России ваша суицидальная волна, слава Богу, ещё не докатилась. Поэтому я не понял самого главного: чего ты хочешь лично от меня?
         Ответ старый пройдоха, конечно, знал заранее ― просто желал, чтобы французский гость, гонор которого смотрелся так забавно, произнёс эти слова вслух.
         ― Решения, Павел, я хочу от тебя решения, ― раздражённо обронил Фурье. ― Хочу, чтобы ты сделал то, что всегда было твоим коньком: нашёл нестандартный выход из сложной ситуации.

Тэкс, дорогие дамы! Я, как человек, нынче обделённый свободным временем, интересуюсь: вы как, планируете тут что-нибудь писать? Потому как если не планируете, я тогда лучше сделаю для вас рассылку – мне это проще, чем выкладывать кусочки текста в несколько разных мест. :) Оставлю его тогда только на СИ, что ли. М?

Э-э, мне читать здесь конечно удобнее было бы, но можно и рассылку.

Послушаем, что другие скажут. :)

Ты нам изменяешь?..  :'-(

А вообще тут, конечно, читать удобнее. До СИ еще доплзти надо. А комментировать просто еще что-то рано?

Лучше рассылку - тогда и в конкурсе поучаствуешь! ;-)

Мне все равно, хотя тексты в рассылке гораздо менее удобно читать, да и в почте они теряются среди деловых писем.

Интересно, что закручивается именно детективная интрига. Доведение до самоубийства порядочных чиновников, кхм) Убийцы будут с писательницей в одном отеле? У них финансовый интерес или же крыша поехала на почве какой-то социальной философии?
И писательницу, наверное, специально туда подставили. Издатель просто так сказал, что роман плох, а она и проверить не может - тексты уничтожены, кроме флешки.
Хм...))

Пока три-один в пользу остаться тут. :) Но я ещё думаю.

Как же ей не закручиваться, если это детектив? :))

И зачем бы это могло быть ему нужно??? :)

Не знаю, зачем, но случайностей не бывает))

В этой истории они будут, обещаю. ;)

Ну, вот, мы не хотим тебя отпускать! Мы хотим тебя  :group:

         Кит-автобус, усугубляя своё сходство с огромным морским животным, двигался так плавно, словно не ехал по шоссе, а плыл сквозь неподвижную водную толщу. Он лишь слегка покачивался на поворотах, которые преодолевал с удивительной для такой махины ловкостью. Пейзаж за окнами был очень милым: живописные старые здания, следуя какому-то скрытому ритму, чередовались с элегантными современными; сахарно-белые заснеженные горы, всё ближе подступавшие к дороге, на фоне чистоого ярко-синего неба смотрелись необыкновенно нарядно.  Вот только путешественница всем этим великолепием любовалась совсем недолго ― её сморило ещё до того, как автобус пересёк границу Вайсенштейна. Было ли тому виной сказочно удобное кресло, или почти бессонная ночь накануне отъезда, или предыдущая утомительная неделя, или же все эти обстоятельства вместе ― но проснулась Ружена лишь у самого Альвенорта, от вкрадчивого голоса склонившегося над ней стюарда:
          ― Госпожа Ельчик, прибываем через десять минут.
          ― Спасибо, ― вздохнула она и открыла глаза.
          Первым делом она обратила внимание на то, чего ей неосознанно не хватило в аэропорту ― здесь был снег! Чистейший белый снег укутывал не только горы, которые здесь высились совсем близко, но и деревья, и ограды, и треугольные покатые крыши невысоких домов. Дома эти, бежевые, охристые и коричневые, украшенные кирпичными узорами и деревянной резьбой, от подножия Альп спускались к маленькому круглому озеру. Не покрытое льдом озеро сапфирово блестело в лучах низкого солнца. Чудесное место, с удовольствием заключила Ружена, и застегнула куртку. Она уже предвкушала, как будет здесь гулять, как вдоль и поперёк исходит весь Альвенорт, не пропустив ни единой узенькой улочки, и как будет обедать и ужинать в крошечных ресторанчиках с видом на озеро.
          Автобус прокатился по всему городку и остановился на набережной, напротив старинной церкви, такой же маленькой и аккуратной, как и все прочие здешние постройки. Любезный женский голос на нескольких языках объявил о прибытии в «сердце курортной жизни княжества Вайсенштейн», пожелал «дорогим гостям» провести здесь приятнейшие дни в их жизни и перечислил окрестные достопримечательности, которые непременно стоит осмотреть. Девушка почти не вслушивалась ― экскурсионную программу она себе составила заранее, ― а вместо этого пыталась высмотреть среди людей за окном того, кто должен её встретить. «Как хоть он выглядит, этот человек? Хорошо бы он держал в руках табличку с моим именем!» ― думала она, начиная немного волноваться. Бережецкий обещал, что её заберут от автобуса и доставят прямо в отель, расположенный где-то в горах, в стороне от Альвенорта. Но вдруг что-то пошло не так? И что тогда делать? Вызывать такси? Звонить хозяйке отеля? Как там его ― шале «Тик-Так».
          Но забеспокоиться по-настоящему Ружена не успела. Стоило ей ступить на присыпанную пушистым снегом мостовую, как в тот же миг подле неё оказалась женщина в лаковом чёрном полупальто с пушистым воротником.
          ― Ружена, ― полувопросительно сказала она и улыбнулась.
          Непривычное имя в её устах прозвучало как «Р-рузэна».
          ― Это я. Здравствуйте, ― откликнулась Ружена по-немецки.
          Улыбка незнакомки стала ещё приветливей.
          ― А я ― Лотта Либеншторх. Виктор показал мне ваше фото, ― Бережецкого она почему-то назвала на французский лад, с ударением на последнем слоге. ― Он попросил устроить для вас встречу. А у меня сегодня как раз нашлось немного времени, чтобы встретить вас лично.
          ― Вы очень добры, фрау Либеншторх, ― церемонно ответила Ружена.
          ― Лотта, милочка, просто Лотта, ― рассмеялась та.
          У неё был приятный грудной смех, и сама она была очень приятной. Высокая, на полголовы выше Ружены, моложавая и подтянутая, Лотта, похоже, принадлежала к той счастливой категории женщин, которые с возрастом становятся всё краше. В гладких тёмных волосах, не тронутых сединой, путались снежинки; продолговатые карие глаза в лучиках лукавых морщин молодо блестели; красивые, слегка подкрашенные губы казались привычными к улыбке. Но Ружена кожей чувствовала, что за этим, вроде бы вполне искренним, дружелюбием прячется нечто сумрачное. Скорее всего, застарелая боль. «Вдова», ― ещё раз окинув взглядом хозяйку шале, решила для себя девушка. Это было её традицией ― фантазировать, придумывая судьбы людей, о которых она пока ничего не знает. Совпадают ли её фантазии с реальностью, Ружену, как правило, нисколько не заботило.
          Лотта без малейшего стеснения сама сейчас её рассматривала.
          ― Вы очень славная, ― наконец, резюмировала она. ― И такая молоденькая!
          На долю секунды её улыбка стала ироничной. «Стареет Виктор, стареет!» ― прочитала в этой улыбке Ружена. Хотела было ответить, что она старше, чем выглядит, но фрау Либеншторх уже отвернулась, помахала рукой и позвала:
          ― Курт! Поди сюда! Нужно забрать багаж.
          К ним приблизился рослый и плотный мужчина феноменально прозаической наружности, который до этого с независимым видом стоял поотдаль и словно выглядывал кого-то среди прибывших.  
          ― Мой водитель и бесценный помощник, ― представила его Лотта.
          «Должно быть, её любовник», ― продолжая свою игру, рассудила Ружена.
          Курт отпустил скупую улыбку, в меру почтительно кивнул и с пресноватой учтивостью проговорил:
          ― День добрый, фройляйн. Вы впервые в Вайсенштейне?
          Девушка кивнула:
          ― Впервые.
          ― Вам непременно у нас понравится, ― всё так же пресно пообещал он.
          Без усилий, будто клатч, подхватил Руженин чемодан и зашагал к машине, припаркованной, как вскоре выяснилось, позади церкви. Дамы устремились за ним. Ружене по-прежнему всё ужасно нравилось: и городок вокруг, словно вышедший из зимней сказки, и нависающие над ним угловатые светлые горы, и похрустывание снега под новыми меховыми ботинками, в Москве пылившимися без дела, и вкусный холодный воздух, и струйки белого пара, в которые превращалось дыхание, и королевская осанка идущей чуть впереди хозяйки шале, и тот факт, что Бережецкий не обманул насчёт встречи. Понравилась ей и машина ― просторная «Ауди» шоколадного цвета с кремовым кожаным салоном. Намерение насладиться путешествием по максимуму, похоже, начало осуществляться само собой.
          Судя по карте, шале «Тик-Так» от Альвенорта отделяли считанные километры. Но поездка по серпантину, как и следовало ожидать, растянулась почти на час. Машина взбиралась всё выше и выше; спокойный и обстоятельный Курт никуда не торопился. Лотта беспрерывно говорила по телефону, обсуждая какие-то хозяйственные вопросы. Адресованные Ружене извиняющиеся жесты, которыми хозяйка шале сопровождала разговор, вряд ли кого-то могли обмануть ― было понятно, что фрау Либеншторх сочла себя исполнившей долг гостеприимства и с чистой совестью вернулась к своим делам. Молчаливую Ружену это совсем не огорчало. Глядя на горы и на просматривающиеся кое-где подъёмники, она развлекалась тем, что гадала, хватит ли у неё смелости хотя бы разок прокатиться на лыжах по этим склонам.
          К тому моменту, когда компания добралась до пункта назначения, солнце уже скрылось за горами, и сугробы, громоздившиеся по обеим сторонам дороги, приобрели тёмно-голубой вечерний оттенок. Отель уютно сиял рыжим светом незанавешенных окон. Его изображений Ружена раньше не видела ― принципиально не стала их искать в интернете, коль скоро место для отдыха выбрали без её участия. Решила, пусть уж, в таком случае, будет сюрприз. Насмотревшись на Альвенорт, она ожидала, что шале окажется очередным образчиком вайсенштейнского «культурного наследия». Но, как ни странно, ошиблась ― два прилепившихся друг к другу трёхэтажных домика из дерева и стекла, представших перед нею, вряд ли были старше двадцати лет.
          ― А вот и наш остров спокойствия, ― с видимым удовольствием объявила хозяйка шале, выходя из машины.
          Ружена тоже выбралась наружу.
          ― Замечательно красивое место, фрау Либен… то есть Лотта.
          ― И замечательно тихое, милочка. Молодёжи у нас обычно скучно… но Виктор сказал, что вы не любите шумных развлечений.
          ― Не люблю, ― с улыбкой согласилась Ружена. ― Захочу развеяться ― поеду в Альвенорт. Но мне редко бывает скучно.
          ― Счастливый вы человек, ― вздохнула Лотта. ― Не бывает скучно! Попросите Курта вас отвезти, если соберётесь ехать. У нас есть машины для гостей, но Виктор предупредил, что вы не любите садиться за руль.
          Самоходный транспорт в княжестве Вайсенштейн, по-видимому, вообще не жаловали, из-за чего симпатия Ружены к этой стране стала ещё сильнее.
          ― Терпеть не могу, это верно, ― подтвердила она. ― А уж в горах особенно. Так, значит, Виктор много вам обо мне рассказал?
          Хозяйка усмехнулась:
          ― Достаточно. Он очень о вас заботится и рассчитывает, что вам здесь будет хорошо. Жаль, что он не приехал с вами. У меня как раз пустует отличный двухместный номер.
          Как мама, подумала Ружена. У той тоже первой реакцией на известие о предстоящей поездке было: «Когда уже твой Бережецкий поедет куда-нибудь вместе с тобой?»
          ― Виктор слишком много работает, ― оправдывающимся тоном проговорила девушка. ― Это я могу позволить себе бросить всё и надолго уехать из Москвы. А у него настоящих отпусков не бывает вовсе.
          Ей было очень интересно, когда и при каких обстоятельствах владелица вайсенштейнского отеля познакомилась с российским издателем, но спросить она постеснялась.
          ― Что ж, тогда постарайтесь отдохнуть за двоих! ― развела руками Лотта и обернулась к «водителю и бесценному помощнику», извлекающему из багажника чемодан Ружены: ― Курт, фройляйн Ельчик будет жить в пятом номере. Оставь там её вещи и зайди ко мне, ― она по-девичьи легко взбежала на крыльцо, тщательнейшим образом очищенное от снега, и поманила за собой гостью: ― Идёмте!
          Стойка портье пустовала. Фрау Либеншторх сама сняла со стенда и вручила Ружене ключ от пятого номера. Старомодный металлический ключ с увесистой круглой биркой ― никаких тебе магнитных карточек.
          ― Ваш номер на втором этаже, ― сообщила она. ― Давайте посмотрим первый этаж, а потом я буду вынуждена вас покинуть. Боюсь, что не смогу предложить вам другое общество взамен собственного ― никого из наших гостей сейчас тут нет, в хорошую погоду, вроде сегодняшней, они собираются под крышей только к ужину.
          ― Ничего страшного, Лотта, я люблю быть одна, ― успокоила Ружена, спрятала ключ в карман куртки и вслед за хозяйкой направилась в гостиную.
          Она уже знала, что отели на горнолыжных курортах бывают какими угодно: и кричаще роскошными, как виллы миллиардеров, и подчёркнуто скромными, как крестьянские хижины. Но в шале «Тик-Так» подобных крайностей не было; а были в нём добротность и удобство, которые инстинктивно угадывались в каждой мелочи. Светлые шерстяные ковры с толстым ворсом на тёплых дубовых полах. Широкие перила и широкие ступени деревянных лестниц. Заваленные разноцветными подушками низкие диваны и кресла, так и манящие провести вечер в их обществе. Живое каминное пламя, пляшущее на сосновых поленьях. И множество других приятных вещей, которые, Ружена предчувствовала, будут открываться ей постепенно.
          В гостиной стоял чудесный древесный дух, к которому примешивались едва различимые нотки апельсинов и свежей выпечки. Над растопленным камином вместо нелепых оленьих рогов, примелькавшихся на картинках, висели большие прямоугольные часы ― не то стилизованные под старину, не то, действительно, старинные. Ярко блестя медным кругом, за стеклом раскачивался маятник. Часы звонко тикали ― изо всех сил старались оправдать название шале. Над спинкой одного из кресел перед камином виднелась голова с очень светлыми длинными волосами, собранными в небрежный хвост.
          ― Руди! ― с порога окликнула Лотта.
          ― Мама, ― отозвался обладатель хвоста, но не пошевелился; голос был молодой и сиплый. ― Я не слышал, как ты вернулась.
          ― У нас новая гостья. Её зовут Ружена, ― с какой-то преувеличенной бодростью воскликнула Лотта. ― Это мой сын Рудольф, ― пояснила она, обращаясь к своей спутнице. И добавила, секунду помешкав: ― Он слабовидящий.
          ― Слабовидящий! ― фыркнул Руди. ― Говори уж как есть: слепой, как пятка! Ружена… ― труднопроизносимое имя удалось ему лучше, чем матери. ― Будьте добры, подойдите ко мне. Я хочу с вами познакомиться.
          Ружена озадаченно взглянула на фрау Либеншторх. «Не отказывайтесь!» ― взглядом попросила хозяйка. Девушка приблизилась к камину и устроилась на краешке соседнего кресла. Рудольф, одетый в узкие чёрные джинсы и белую футболку, сидел, положив ладони на подлокотники, а босые ноги ― на журнальный столик. Долговязый, худой, мосластый, с торчащим кадыком, в первый момент он показался Ружене подростком, который только недавно вытянулся. Но, присмотревшись, она поняла, что возраст парня приближается к тридцати. У него было странное вогнутое лицо, бледное и длинное. Единственной выступающей частью этого лица был нос. В правом ухе покачивалась каплевидная серебряная серьга. Очень светлые, под стать волосам, голубовато-серые глаза с мучительным напряжением уставились на Ружену.
          ― Насчёт пятки я пошутил, ― тонкие губы парня саркастически искривились. ― Кое-что я пока вижу. Свет. Силуэты. Контрасты, ― он приподнял правую руку, украшенную браслетами: двумя серебряными и двумя кожаными, чёрным и белым ― и сердито хлопнул ею по подлокотнику. ― Но думаю, это ненадолго. С генетикой, знаете ли, не поспоришь.
          Ружена молчала ― что тут можно было ответить?
          Молчала и Лотта, замершая в дверях гостиной.
          ― Какое у вас необычное имя, ― поменял тему Рудольф. ― И смешной акцент. Вы полька?
          ― Я русская, ― кашлянув, ответила девушка и привычно уточнила, хотя вряд ли его интересовали такие тонкости: ― А имя чешское. Мне оно досталось от прабабушки, в честь которой меня назвали.
          ― Ружена, ― медленно, будто смакуя, повторил он. ― Неплохо. И голос у вас тоже неплохой.  А как вы выглядите?
          ― Как выгляжу? ― в замешательстве переспросила она. ― Даже не знаю. Обыкновенно я выгляжу. Только волосы рыжие.
          ― А глаза? ― встрепенулся он. ― Глаза у вас зелёные?
          ― Серые.
          Рудольф поморщился:
          ― Жаль. Зелёные были бы лучше. Сколько вам лет?
          ― Двадцать восемь.
          Он снова поморщился:
          ― Надо же. А по голосу ― лет на десять моложе! И на что же вы тратите жизнь в свои двадцать восемь лет, Ружена?
          ― Простите?.. ― не поняла она вопроса.
          ― Чем занимаетесь? ― раздражённо пояснил он. ― Работаете? Или валяете дурака?
          ― Я журналистка, ― ответила она после короткой паузы. ― Пишу статьи для женского журнала.
          Профессия у него возражений не вызвала.
          ― Сойдёт, ― буркнул парень, отвернулся и прикрыл глаза.
          Наступила тишина. Ружена нервничала: уйти и остаться ей было одинаково неловко.
          Положение спасла Лотта.
          ― Давай отпустим нашу гостью к себе, Руди, ― мягко проговорила она. ― Ей следует отдохнуть с дороги. А ты можешь до ужина съездить в город. Если хочешь, Курт тебя проводит.
          ― Никуда я не хочу, ― был равнодушный ответ. ― Если захочу, ты об этом узнаешь первая. Гостья пусть идёт, я её не держу. Рад знакомству, фройляйн Ружена, добро пожаловать в шале «Так-Так», ― скороговорка последнего предложения прозвучала как «чтобы ты провалилась».
          ― Я тоже рада, ― пробормотала девушка и поспешила ретироваться, вне себя от растерянности.

А фото Руди было?
Очень уютное описание, опять захотелось в путешествие, но, думаю, это желание меня будет преследовать всю историю)
Спасибо!

Нет пока, не нашла нужного лица. :(

Путешествие то ещё будет, прямо скажем. Но пока да – всё очень уютно и мило. :)

         Машинально поглаживая левую сторону груди, Лотта Либеншторх зажгла торшер с широким полосатым абажуром и тяжело опустилась в кресло под ним. Сердце ныло весь вечер. Врач, правда, говорил, что у неё кардиограмма шестнадцатилетней девушки, и никакое это не сердце, а заурядная невралгия, но Лотта не особенно ему верила. Хотя, думала она, как знать, может, где-то здесь, в левой стороне груди, живёт душа? Если так, то, стало быть, именно душа и болит.
          Боль всегда наваливалась по вечерам. Днём, занимаясь насущными делами, которых всегда было в избытке, Лотта о ней забывала. Ночи, если не одолевала бессонница, тоже были временем спасительного забытья. Но в такие часы, как сейчас, когда дневные хлопоты отступали, а ложиться спать было ещё безнадёжно рано, фрау Либеншторх оказывалась лицом к лицу со своим несчастьем. Нынче вечером ей было даже хуже, чем обычно ― снова и снова она прокручивала в памяти короткий разговор сына с этой русской девочкой, снова и снова сглатывала встающий в горле горький комок.
          «Свет. Силуэты. Контрасты. Бедный мальчик! Мой бедный мальчик! Как мало у него осталось!» Если бы Лотта могла, она, не задумываясь, отдала бы ему своё зрение. Но увы, это было не в её власти. Двадцать три года назад в её власти было избавить своего будущего ребёнка от ужаса слепоты, но она этой властью не воспользовалась. Лотта прекрасно понимала, что теперь она платит за собственную трусость.
          Ей было бы гораздо легче, если бы тогда, двадцать три года назад, она ничего не знала. Сплошь ведь и рядом случается, что наследственная болезнь обнаруживается у человека только тогда, когда проявляются её симптомы! Лотта, конечно, всё равно бы сходила с ума от сострадания к Руди, всё равно разбивалась бы в лепёшку, чтобы скрасить ему нынешнюю жизнь и чтобы потом, когда матери не станет, он ни в чём не нуждался. Но хотя бы не казнила бы себя за случившееся, рискуя оставить сына сиротой раньше времени. Однако она ― знала, и поэтому ни единого шанса заслужить собственное прощение у неё не было.
          Это Ханс настоял ― пройти генетическую консультацию, прежде чем заводить ребёнка. Её предусмотрительный Ханс, всё на свете стремившийся просчитать наперёд… Результаты анализов ― строчки таинственных букв и цифр ― каждый получил в запечатанном конверте, и с каждым отдельно побеседовал врач. По иронии судьбы, это оказался тот самый специалист, который потом озвучит страшный диагноз Руди. Только тогда доктор Шлейфнер был не светилом мировой медицинской науки, на приём к которому нужно записываться за полгода вперёд, а обычным врачом-генетиком в городской клинике.
          Он долго вчитывался в разложенные перед ним результаты анализов, казавшиеся его пациентке совершеннейшей абракадаброй, затем отметил что-то карандашом и, хмурясь, проговорил:
          ― В целом, у вас всё в порядке, фрау Либеншторх. Но вот эта вещь мне не нравится. У вас в семье были слепые или слабовидящие?
Лотта озадаченно покачала головой:
          ― Нет. По крайней мере, мне об этом ничего не известно.
          ― У вас есть мутация, вызывающая оптическую нейропатию Лебера.
          Название ничего ей не говорило.
          ― Ребёнок с таким заболеванием рождается нормальным, ― принялся объяснять врач. ― Частичная или полная потеря зрения происходит в юношеском возрасте. Причина ― в постепенной гибели клеток глазных нервов, и поэтому…
          ― Погодите, ― перебила Лотта. ― Но ведь я-то зрячая! И среди моих родственников ни у кого не…
          ― Наличия дефектного гена для развития болезни Лебера недостаточно. Нужна ещё предрасположенность к тому, чтобы этот дефект проявился. Вам и вашим родственникам повезло: у вас предрасположенности нет. Но, к сожалению, это не значит, что повезёт и вашим детям, особенно мальчикам.
          ― Какова вероятность того, что мутация достанется моим детям?
          ― Сто процентов, фрау Либеншторх, ― ровным голосом ответил врач.
          ― Сто процентов?! ― её брови удивлённо вскинулись.
          ― Увы, но это так, ― вздохнул он.
          И стал рассказывать, что злополучный ген находится не в одной из хромосом, а в протоплазме яйцеклетки и после зачатия вместе с этой протоплазмой неизбежно перейдёт ребёнку. Лотта изо всех сил старалась вникнуть в то, что говорит врач, но в ушах билось одно: «Как я скажу об этом Хансу?!»
          Когда доктор Шлейфнер умолк, она задала ещё один, самый важный вопрос:
          ― И что же нам теперь делать ― не рожать вовсе?
          ― Для начала ― не паниковать. Вариантов у вас несколько. Во-первых, вы можете взять донорскую яйцеклетку. Генетически отцом ребёнка будет только ваш муж, но выносите вы сами, и поэтому…
          ― Я понимаю. А во-вторых?
          ― Во-вторых, можете найти клинику, где вам проведут трёхстороннее оплодотворение. В таком случае, хромосомы ребёнок получит от вас и от вашего мужа, а протоплазму яйцеклетки ― от донора. Это экспериментальная методика, в Европе её пока совсем не практикуют ― вам придётся поехать в Штаты. Или подождать несколько лет… я уверен, что трёхстороннее оплодотворение ― и для нас тоже дело ближайшего будущего.
          ― Несколько лет?..
          ― Трудно сказать, сколько именно. Возможно, пять, а возможно, и пятнадцать, ― качнул головой доктор Шлейфнер.
          «Пятнадцать лет» звучало как приговор.
          ― И, наконец, в-третьих, вы можете просто рискнуть, фрау Либеншторх. Как я уже сказал, тот факт, что ваш ребёнок получит мутацию, ещё не означает, что он заболеет. Живое этому доказательство ― вы сами. Восемь из десяти носителей такого гена остаются здоровыми. В любом случае, решать вам и вашему мужу, ― заключил он.
          И она решила.
          Однако сделала это без участия мужа. Одному Богу известно, чего ей стоило скрыть от Ханса часть врачебного заключения ― но правды он так и не узнал. Она слишком сильно любила его, слишком сильно боялась потерять, чтобы признаться ему в своей ущербности. Все эти дорогостоящие ухищрения с донорскими яйцеклетками… «Он не захочет лишних проблем. Ему проще будет развестись со мной и найти себе другую, более “качественную” женщину!» Через тринадцать месяцев после той консультации на свет появился чудесный, здоровенький Руди. «Восемь из десяти! ― засматриваясь в его голубые глаза, сияющие неизбывным интересом к окружающему миру, повторяла про себя Лотта. ― Восемь из десяти! Я поступила правильно». Поначалу ей было очень страшно; потом страх ушёл, осталось только счастье быть женой и матерью.
          Ханса не стало, когда его сын заканчивал школу. А полтора года спустя, уже будучи студентом, Руди заболел. Когда он впервые пожаловался, что стал хуже видеть, Лотта попыталась утешить себя тем, что это всего лишь переутомление ― мальчик слишком много сил тратит на учёбу и слишком много времени проводит перед экраном! Она взяла Руди в охапку и, отобрав у него визор, на два месяца увезла сына к морю, где каждый день с замиранием сердца ждала улучшения. Но становилось только хуже ― когда они вернулись в Вайсенштейн, Руди уже не различал ни букв, ни лиц; а Лотта уже понимала, что случилось самое скверное, что только могло случиться в её жизни и в жизни сына.

Болезнь Руди - реальная, не вымышленная. Если про неё что-то непонятно, дайте знать, я поправлю текст.

Да не, нормально, я даже вдумываться не стала - болезнь и болезнь!

И напрасно! Ты же знаешь, у меня не бывает ничего случайного. ;)

Вот как раз по-этому!)))

А варианта вычистить мутацию не было? Если генетики работают уже при обычной поликлинике... И не было ли профилактических обследований до того, как Руди начал терять зрение?
Если врач побеседовал с каждым отдельно, то что он сказал мужу?

Варианта вычистить – не было. Мутации и сейчас ещё не «вычищают», а это был 2004-й год. Врачи-генетики рутинным образом консультируют пациентов уже не одно десятилетие. Они не лечат генетические дефекты, они их обнаруживают и объясняют, что это такое и с чем его едят. С мужем врач говорил о том, что есть и чего нет у мужа, рассказывать ему про жену он не имел права – это уже личное дело пары, обмениваться информацией или нет.

Насчёт профилактических обследований – во-первых, скорее всего, ничего видно не было (в таких случаях внешний вид глаза меняется после того, как начинает гибнуть нерв, а не до); во-вторых, всё равно заведомо ничего нельзя было бы сделать.

М-м-м... Вот не знаю, нужно ли какие-нибудь из этих сведений добавлять в текст. :) Для сюжета существенны три вещи: во-первых, что Руди заболел уже практически взрослым; во-вторых, что сами глаза у него целы, не работают только нервы; и в-третьих, что у Лотты есть реальная причина чувствовать себя виноватой.

Не, не надо загружать мозг. Хотя... мало ли какие читатели дотошные бывают!

В том-то и дело, что бывают дотошные. А для не-дотошных это лишнее занудство!

Всех однозначно не удовлетворишь. Так что...

Ну не устраивать же голосование. :)
Сюжетно-значимую информацию - всю донесла?

Немного больше верь в себя! ;))) А то мы можем голосование устраивать на каждой строчке...

ПС: Я-таки не поняла суть отношений Ружены и издателя...

Её-таки ещё рано понимать. ;)
А какие есть версии? :)

Я про теперешнее положение вещей и то, что они вроде бы изображают из себя пару. Если это так, то они придумали себе много лишних проблем на пустом месте.

За этим и существуют комментарии!

М-м-м... пожалуй, я не буду спойлерить. ;)

А у меня вот опять персонаж с характером появился. В смысле, влез в сюжет, где его полноценное участие изначально не планировалось. :)

(https://img-fotki.yandex.ru/get/107080/161820351.2/0_1c5677_581f9877_L.jpg) (https://img-fotki.yandex.ru/get/107080/161820351.2/0_1c5677_581f9877_L.jpg)
Алессандра Висконси

За этим - это зачем именно? :)

7 миллиардов! :w00t:
Ты не разорвешься! :no:
Это мазохизм какой-то! :blush:
Ну их нафиг, эти комменты! ;-)

Семь миллиардов комментов?! Где??? :)))))

Ну имеется в виду старинная русская пословица "На каждый роток не накинешь платок"

Да я поняла, я шучу. :))

Ну пусть это будет комплимент ;-)

          Мутный поток печальных Лоттиных размышлений, о прошлом, настоящем и будущем вперемешку, нарушила соловьиная трель визора.
          Виктор Бережецкий.
          Чувствуя себя слишком расстроенной, чтобы предаваться праздной болтовне, Лотта скользнула взглядом по экрану, на котором возникло вытянутое холёное лицо приятеля её молодости. Постарел, конечно, кто бы спорил, но по-прежнему чертовски хорош собой, в очередной раз отметила фрау Либеншторх, и в груди у неё приятно защекотало. Если бы кто-нибудь спросил, какое место в её жизни отведено этому человеку, она бы затруднилась ответить. Считать его своим «бывшим» она не могла ― Виктор никогда не был её любовником и, кажется, к этому даже не стремился. Не могла и зачислить его в старые друзья ― история их знакомства была слишком короткой. Никакие общие дела в прежние времена их тоже не связывали. Но и забыть Бережецкого, как забывают случайных, неинтересных, ничем не зацепивших людей, Лотте за пятнадцать лет так и не удалось. Поэтому она ужасно обрадовалась, когда в начале зимы, наткнувшись на его профиль в какой-то из социальных сетей, сумела возобновить с ним связь.
          Внешний вид Бережецкого, звук его хорошо поставленного голоса возвращали хозяйку шале в самые счастливые годы её жизни, и это оказалось бесценно. В те годы Руди был совершенно здоров; был жив и полон сил Ханс, в чью привязанность Лотта, наконец, поверила ― и перестала ежесекундно бояться, что он её бросит; и сама она была молода, легка на подъём, открыта для новых встреч и впечатлений. Она по-прежнему любила мужа, но страсть к нему, долгое время сжигавшая её изнутри, уже поутихла. А потому у фрау Либеншторх не было причин не принимать деликатные знаки внимания, которые оказывал ей симпатичный русский, учившийся вместе с ней в бизнес-школе престижного французского университета.
          В эту школу Лотту отправил Ханс; дела у него тогда шли в гору, он собирался объединить в сеть несколько отелей и часть управления ею передать жене. Русский же приехал по собственной инициативе, движимый мечтами об издательском бизнесе. В отличие от своей однокурсницы, Виктор в ту пору счастливым не был. Он только-только развёлся с женой и тяжело переживал разлуку с маленьким сыном ― изначально их с Лоттой сблизила именно любовь к детям. Желая отвлечь приятеля от грустных мыслей, Лотта водила его гулять после занятий и даже пару раз съездила с ним на уикенды в маленькие городки на побережье. Она показывала ему свои излюбленные места, а он занимал её разговорами, главной темой которых обычно была литература. У фрау Либеншторх сложилось впечатление, что Бережецкий прочитал все книги на свете: русские и европейские, восточные и латиноамериканские, классические и современные, развлекательные и серьёзные. Виктор не признавал ни «низких» жанров, ни «запретных» тем, уверенный, что в любом навозе можно отыскать жемчужину. О нашумевших модных авторах он рассуждал так же охотно, как и о тех, кого считал незаслуженно обойдёнными вниманием, и постоянно открывал для Лотты что-то новое, чаще всего ― такое, чего она не замечала у себя под носом.
          В сущности, ничего, кроме разговоров, между нею и Виктором не было. Он был внимателен и галантен, делал ей небольшие приятные подарки, говорил изысканные комплименты, но попыток стать ближе не предпринимал. Должно быть, всё ещё любит бывшую жену, решила тогда Лотта, или же уважает её, Лоттин, статус замужней дамы. Домой она вернулась, будучи одновременно разочарованной неслучившимся романом и удовлетворённой тем, что не изменила мужу. У неё в записной книжке остались телефон и адрес Бережецкого, а в памяти ― любезное предложение продолжать общаться, но ни контактами, ни предложением она не воспользовалась.
          Визор умолк, вместо лица на экране высветился текст: «Пожалуйста, позвони, как освободишься!» Волнуется о своей подружке, догадалась фрау Либеншторх. Вздохнула и нажала кнопку вызова. Бережецкий откликнулся мгновенно.
          ― Добрый вечер, Виктор, ― она улыбнулась ему, но улыбка получилась безрадостной. ― Извини, я не успела ответить.
          ― Добрый вечер, Лотта, ― в глазах у него заплескалось сочувствие. ― Ты удивительная женщина ― даже усталость тебе к лицу. Но всё-таки, пожалуйста, постарайся больше отдыхать.
          ― На том свете отдохну, ― отмахнулась она. ― Хотя сегодня мне, действительно, лучше пораньше лечь спать. Ты, вероятно, жаждешь узнать, как там твоя девочка?
          ― Не отказался бы, ― смущённо признался он.
          ― По-моему, у неё всё отлично. Я сама забрала её из Альвенорта…
          ― Правда? Какая ты молодец! Большое спасибо.
          Лотта пожала плечами:
          ― Мне было несложно, ― и добавила, понимая, что он ждёт от неё чего-то в этом роде: ― Она у тебя красавица!
          На самом деле, в Лоттиной памяти задержались лишь рыжие волосы и хрупкая невыразительная фигурка Ружены, но не черты её лица. Однако Виктору знать об этом было необязательно.
          ― Она чудесная! ― пылко подхватил он. ― Надеюсь, вы с ней поладите. Ей у вас понравилось?
          ― Хотела бы я посмотреть на того, кому нас не понравится! ― усмехнулась хозяйка отеля.
          ― А номер?..
          ― Прекрасный у неё номер. В шале «Тик-Так» плохих номеров нет.
          ― Прости, ― становясь ещё более смущённым, Виктор провёл ладонью по лбу. ― Я, кажется, задаю слишком много вопросов…
          ― Ты задаёшь ненужные вопросы. Но я знала, что так и будет ― можешь продолжать. Полагаю, дальше ты спросишь, успела ли Ружена познакомиться с кем-нибудь из постояльцев?
          Бережецкий молчал.
          ― Не успела, ― утешила Лотта. ― По-моему, твоя подруга отчаянно застенчива. У неё превосходный немецкий, и с английским, кажется, тоже нет проблем, но за ужином она не сказала и пары слов, как будто вообще не понимала смысла беседы.
          ― Застенчива, что есть, то есть, ― согласился он. ― А много у тебя сейчас народу?
          ― Совсем немного. Мы ждём массового заезда в конце недели, но пока, кроме Ружены, у нас тут семейство из Нидерландов, итальянцы ― отец и дочь, и один бессемейный поляк.
          ― Что за люди? Ты что-нибудь знаешь о них?
          Под «людьми», конечно, подразумевался, в первую очередь, «бессемейный поляк», но Лотте нравилось дразнить Бережецкого, и начала она с итальянцев.
          ― Они гостят у нас в первый раз. Очаровательное семейство! Собирались приехать втроём ― муж, жена и дочка ― но жене пришлось остаться дома. Она дохаживает беременность, врачи напугали её ― сказали, роды могут начаться раньше срока. Муж и сам врач ― гастроэнтеролог. По двадцать раз на дню звонит в Милан ― и, кажется, всякий раз до икоты боится услышать, что жена рожает. Я думаю, он сам бы с превеликим удовольствием остался при ней, но дочка этой поездки ждала с лета ― так что бедолага мучается, но терпит. Дочке у него четырнадцать, спокойная и прекрасно воспитанная девочка, никаких подростковых закидонов. Очень хорошенькая ― хоть сейчас на обложку, честное слово!
          ― Ладно, ― кивнул Виктор. ― А остальные?
          ― Голландцы приехали в третий раз, а детей привезли впервые. У них близнецы. О-очень активные мальчики, ― протянула Лотта, ― боюсь, нам придётся ремонтировать первый этаж, после того как они уедут. Впрочем, с деньгами их отца это не проблема, ― полушутя успокоила она сама себя. ― У него бизнес, что-то, связанное с морскими перевозками. Хотя в последние годы он скорее политик, чем предприниматель  ― на прошлых выборах прошёл в Первую палату парламента.  Жена его вдвое моложе, души не чает в детях. Милая, общительная, но, по-моему, глуповатая.
          ― А поляк? ― не выдержал Бережецкий.
          ― Поляк богат и холост, ― лукаво ответила фрау Либеншторх. ― Владелец крупной рекламной фирмы. Каждый год приезжает сюда кататься на лыжах, я уже со счёту сбилась, сколько раз мы его принимали. Нынче он что-то рановато примчался ― обычно бронирует номер на март.
          ― Богат и холост… ― задумчиво повторил её собеседник.
          ― Это его единственные достоинства, ― засмеялась она. Ей нравилось дразнить Бережецкого, а не морочить ему голову. ― Пану Ожешко хорошо за сорок, он не блещет красотой, а главное, невероятный зануда. Я с кем угодно могу найти общий язык, но компанию этого человека переношу с трудом. Не стоит к нему ревновать, дорогой мой: на таких, как он, молоденькие девушки не западают.
          ― Да не ревную я, с чего ты взяла? ― поморщившись, неубедительно возразил Виктор.
          ― Конечно, ревнуешь, ― покачала головой Лотта. ― Не понимаю, как ты вообще решился отпустить её одну, с такой-то сумасшедшей ревностью?
          Он тяжело вздохнул:
          ― Я видел, что Ружене нужен отдых. А у меня сейчас в запуске новый проект, я никуда не смогу вырваться до лета ― не держать же её в городе всё это время!
          ― И ты решил, что я буду ради тебя за ней присматривать?
          ― Я решил, что в твоём шале с ней ничего не случится, ― с обезоруживающей улыбкой объяснил Бережецкий. ― Умоляю, не говори Ружене, что я про неё расспрашивал. Она только с виду тихоня, а на самом деле, знаешь, какой характер? Боюсь даже думать, что случится, если ей покажется, что я её контролирую.
          Он пригладил начинающие седеть, но всё ещё очень густые волосы, поправил рукава тёмно-серого шёлкового халата, в который был одет по причине позднего часа, переставил что-то у себя на столе. «Неужели он, и правда, влюблён? ― наблюдая за его порывистыми нервными движениями, удивлённо подумала Лотта. ― Невозможно поверить, но, похоже, так оно и есть!»

пока еще тихо, но наверно скоро действие закрутится?  ;-)

Оно _уже_ закрутилось. ;) Просто этого пока не видно!

Сделаю-ка я ставочку на то, что главными злодеями окажутся девочка и Руди. Сегодня я решила быть неожиданной! ;)))

Так и запишем! ;)

А что, может, ещё у кого-нибудь есть ставки? :)

Он использует ее для каких-то своих дел, о которых она не догадывается.

Мне кажется, главный злодей пока еще не появился.

Тоже так и запишем! :))

Вот и у нас тут тишинаааа..... замерли в ожидании неприятностей...

Однако до настоящих неприятностей ещё далеко. :) И даже участники ещё не все собрались. Боюсь вот, не затянула ли я экспозицию?

Народ, вам вообще как? Не скучно? :)

Придумала, как буду делать дальше: выкладывать здесь ссылки на продолжение, а само продолжение - на СИ. Так мне, по крайней мере, не придётся править текст в нескольких местах сразу и проще будет при необходимости его совсем убрать. :)

Только я зашла почитать! Это же неудобно!

Да ладно, почему неудобно? :)

Туда сходи, сюда сходи... Да и трафик еще никто не отменял на телефоне. Сегодня я так туда и не дошла.

Дело хозяйское.
У меня со временем совсем плохо – в три разных места выкладывать, в трёх разных местах править, если вдруг что существенное, и часа как не бывало! Согласись, всяко дольше, чем один раз нажать на ссылку? На СИ активнее комментируют, на СИ ходят мои оффлайновые друзья и родственники, которые сюда дорогу не знают – так что СИ в приоритете.

Хм..а почему я читала сначала "Шале тик-тОк"?  :hmmm:

Может, потому, что по-немецки «тик-так» – это именно «тик-тОк»? :)

Интересно, а что бы Ружена подумала про меня? Хотя нет, лучше не надо...  8-)

Нет, не скучно. :-)

Ой, точно, пусть Ружена возьмет инструктора - она же ни кататься, не подниматься вверх по слону (что очччень нелегко!), ни тормозить не умеет! И пусть лучше катается с горки для детей сначала, а то неровен час...

Да не говори, убьётся же на первом спуске, бедолага!

Она убьется уже на подъеме! В моем опыте на большинстве невысоких горок стоит подъемник типа "берешься за веревку и едешь наверх на своих же лыжах". А это полный звездец! Я как-то раз то на сноуборде, то на лыжах часа 3 так пыталась подняться - получилось у меня только раз на нормальной горке.

Подниматься она будет только после спуска (если выживет), она же в самом высоком месте находится. :)

Кстати, если будет какая-нибудь явная горнолыжная лажа, ткни носом. :) Я такой же чайник, как Ружена, и в подобном месте была ровно один раз, лет пятнадцать назад. Всех остальных тоже касается! :)

Ну, я тоже не профи. Я больше по лесу каталась, по ровной поверхности. Только тетя с мелким нашли хорошее место с горкой в нашем лесу, так снег и сошел в этом году!

Хм...  :hmmm: Лыжи - это такие плоские длинные дощечки?..  :lol:

Намекаешь, что ты ещё больший чайник, чем я? :)))

Не, открытым текстом!  :lol:

И правильно! Надо заканчивать кусочек на "мужском голосе", не называя его!

И кто бы, интересно, это мог быть? ;)

Мистер Фитнесс Алвенрота? (или как там этот город? :))) )

Не поверишь, но нет! :)))

А, то есть я права, что он Мистер Фитнесс?

Я просто поняла, кого ты имеешь в виду. :))) Нет, твой нелюбимый герой, в которого героине суждено по уши втрескаться, появится только завтра. А пока... Осталось ещё три незаявленных мужских персонажа. Все трое есть в галерее – выбирай на вкус. :)

А что, я говорила, что он мой нелюбимый персонаж? Я скорее считаю таких мужиков странными и смешными...

Ну, а если выбирать, то я не знаю... Слишком мало информации. По лицу так и не скажешь, кто из них любитель уток.

Говорила-говорила! ;)

Да и любитель ли... уток, в смысле. ;) Из упомянутых троих двое – не те, за кого себя выдают. ;)

Да у меня такое впечатление сложилось, что в шале все не те, за кого себя выдают и что-то замышляют!

;) Не то чтобы ты угадала, но и не то чтобы попала пальцем в небо.
Кстати, как думаешь, у Симоны есть любовник?

Нет, ну, может, замешаны и не все, но многие...

Мне показалось, что у Симоны любовника нет.

Надо мне конкурс объявить. С тремя вопросами. :)
1. Кого убьют?
2. Кто убийца/убийцы?
3. Кто вообще не при делах и впутан(ы) в историю случайно?

А, ну да, ещё четвёртый вопрос: где тут фанфик по муми-троллям? :)

1. Не знаю.
2. Все. И издатель тоже.
3. Мистер Бицепс и Ружена, и полицейские.
4. ??? Прообраз Ружены - фрекен Снорк?
5. У меня одной 2 февраля, снег и лыжи вызывают стойкие ассоциации с перевалом Дятлова?

У меня точно не вызывают.

Так... сделаю-ка я, в самом деле, страничку конкурса. :) Общую для всех читателей. Приз победителю - рассказ моего авторства по его, победителя, заявке. ;)

(https://img-fotki.yandex.ru/get/25232/161820351.2/0_1c7729_c5cf9665_orig.jpg) (http://samlib.ru/g/gonchar_e/shale-konkurs.shtml)
Кликабельно.

То есть это реально отгадать?

Ну а почему нет? На четвёртый вопрос точно реально ответить уже сейчас, если помнить первоисточник. На остальные - пока просто угадывать. Но конкурс же не ограничен по времени. :) И по количеству версий, в принципе, тоже.

Я вроде любила-читала муми-троллей, но...

Ну вот, хороший повод перечитать! :))

Не мой метод! Буду упорно мучиться и вспоминать!

Ну это как тебе больше нравится! :))
В том, что уже так или иначе опубликовано, прямых отсылок к первоисточнику... щас скажу... пять штук. Или даже шесть! :)

Мне только главный герой муми-тролля напоминает!

Муми-троллей среди моих персонажей нет вовсе. ;) Это реально очень второстепенная линия.

Бедный мужик старался, качался, а ты говоришь "не похож"!..

Ну, зато он кое на кого другого похож!   :lol:
Хотя, вон, некоторые громко смеялись, когда я им сказала! :)))

 ?????

А чего такая грустная мордочка? :)
Я говорю, забавный у меня получился выбор человеческой ипостаси для этого персонажа. :)
Но смотри: одна подсказка у тебя уже есть – ты знаешь одного из «позаимствованных» героев! Если найдёшь ему соответствие в каноне, сразу догадаешься, какую линию я утащила. ;) Там, кстати, ещё вторая была с тем же героем, и тоже (меня) цепляющая, но, к моему огорчению, не вписавшаяся в детективный сюжет.

Мордочка не грустная, а озадаченная. Это _ты_ видишь подсказки, потому что тебе известна суть истории. А мы - нет, мне пока суть-то непонятна.

Тебе их сказать? Подсказки? :) Или будешь ждать прояснения?

Знаешь сколько я уже прояснения в голове жду?.. Не один год.

В этом деле ничем помочь не могу. :(

Интересно, а когда уже все герои соберутся? И, если это камерный детектив, то их что, завалиться снегом?

ПС: Откуда в княжестве компот? :)))

Трое появятся этим вечером, один – утром следующего дня. Последний добавится в пятницу. А снегом их непременно засыплет! :)))

Про компот: ты думаешь, это русский народный напиток, что ли? :)

https://ru.wikipedia.org/wiki/Компот
 ;-) :lol:

У меня открылось нечто странное  :-D Но я нашла, что именно как напиток компот пьют славяне. В Европе, Австралии и других странах таким словом называют жидкое варенье. Даже видела в одном кулинарном шоу. А еще мы с коллегами это недавно обсуждали (есть у нас темы про британскую и беларускую кухни). А когда путешествовала, в меню не было.

У меня тоже не хотело копироваться: похоже, Вики не в духе.

Вики такое...

Надеюсь, вчера мы никого не разбудили...

Я гуглила, прежде чем писать. :) Вроде как и напиток есть... но да, скорее всё-таки десерт, чем напиток. Добавила к тексту одно предложение, чтобы не возникало вопросов.

В Википедии написано, что "компот" на западе - это бланшированные ягоды и фрукты в виде варенья. Видела как это еще с шампанским варят.

Да я не против совершенно, пусть будет десерт. :) А пить девушке тогда придётся воду!

А что, чай никак? :)))

Не, никак. Чаю она не хочет. :)

ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ (http://samlib.ru/comment/g/gonchar_e/shale).
Комментарий №65.

Небольшой кусочек. :) Но нужно же с чего-то начать после перерыва!

Классно!

Спасибо, Наташ. :)

Выложила обещанный довесок к третьей главе. :)

Классненько!

А вот дальше у меня сюжетная логика неожиданно вступила в конфликт с ожиданиями читателей... и я пока не понимаю, что с этим делать.  :hmmm:

Это как? :)))
Малышка Мю? Звучит знакомо...

Ну, мне кажется, читатели уже заждались, когда начнётся, собственно, детектив (то есть когда кого-то убьют). А сюжетная логика требует, чтобы сначала началась и развилась любовная линия. Иначе будет слишком много натяжек.

Надеюсь. :))

А параллельно?

Я сначала хотела «параллельно». Но когда логика событий выстроилась полностью, стало понятно, что «параллельно» потянет за собой необходимость придумывать множество искусственных объяснений, почему герои такие тормоза. :( А срезать любовную линию – типа, прошло четыре дня, за которые случилось то-то и то-то – у меня рука не поднимается. Тем более, что там будут не только чуйства, но и вполне сюжетообразующие моменты.

Ну так и делай как по сюжету. Во многих детективах вообще убивают в середине... и жертва - главный герой....  ;-) ;-)

Это слишком радикально. :))
Ну я, в общем, тоже склоняюсь в пользу логики. Но боюсь, как бы из-за этого не разбежались читатели. У нас тут всё-таки детектив с элементами любовного романа, а не наоборот. :)

Своего читателя ты найдешь по-любому!

Мне бы тех, какие есть, не растерять – уже бы хорошо было. :)

Все нормально! Не потеряешь! тем более, трубач появился наконец...

Типа да, дождались. :) Всё, действующие лица практически все в сборе. Потом только полицейский ещё появится.

Блин, а когда уже наконец-то кого-нибудь убьют? Оправдается ли хоть какая-нибудь из моих ставочек?

Проект пока приостановлен, сорри. Не пишется у меня. А жанр всё-таки не тот, чтобы нормально прокатывали обновления раз в месяц.

 :obnim: :obnim:  :ny-cry:

 :obnim: Постараюсь  побыстрее прийти в форму. :)